– Ты не ошибся с размером, – произнесла она, закрыв футляр и переведя взгляд на Андервуда. Её глаза блестели ровно так же, как в ночь после ужина у Сандерса. – И Девонсайд не стоит продавать. Если где и жить промозглой зимой, то там. В Лондоне чересчур сыро.
Тим подался вперед и дотронулся рукой до подбородка Малесты. Провёл пальцами по её губам и едва сдержался от очередного порыва, накатившего мощной волной.
– В Девонсайде ты будешь подобна розе, которая, едва зацветет, тут же начнёт чахнуть, – вполголоса сказал он. – Я-то могу вести дела клиентов мистера Лудлоу из Девонсайда, но тебе там будет невероятно скучно.
– Зато слухов и любопытных взглядов будет меньше.
– Выходит, дело не в сырости? Поверь, я в состоянии справиться с трудностями и защитить тебя от косых взглядов. Однажды ты доверилась мне – теперь не сомневайся. Я давно не тот глупый мальчишка, каким был раньше. И тебе не стоит жертвовать своими интересами ради моего комфорта. Живи в Лондоне, прими предложение того лысого критика – чёрт бы его побрал, – играй в театре, а я во всём поддержу тебя и буду рядом. Кто знает, может, в какой-то особо удачливый по лунному календарю день я научусь, наконец, не ревновать тебя к каждому столбу: фонарному или лысому.
Малеста рассмеялась звонко и искренне.
– И всё-таки ты такой ещё глупенький!
– Хочется надуться, но тогда ты прогонишь меня на диван, и остаток ночи мы проведем порознь.
– Не прогоню.
Тим потянул за завязки на халате Малесты. Слабо затянутые, те не сопротивлялись. Секунда – его руки провели по её плечам, и ткань начала медленно сползать на постель.
– И никогда не откажешься от меня?
– Никогда.
Его губы едва касались её тела, но каждый поцелуй, каким бы невесомым ни был, казался Малесте настолько обжигающе-дразнящим, что она готова была кусать от наслаждения губы.
– А замуж за меня выйдешь? – почти шёпотом спросил Тим.
– А ты не продашь Девонсайд?
– Ты так мечтаешь туда вернуться?
– Очень. Пока тебя не было, я обдумывала, как можно изменить некоторые комнаты. В них всё равно нет толку, кроме как хранить там старые ковры и картины. Зайдёшь в одну из таких – сразу начнёшь чихать от пыли.
– И во что же ты хочешь ту пыль превратить?
– Обставим самые светлые комнаты легкой современный мебелью, добавим цвета… Получится великолепная детская, жизнерадостная и полная солнца. Что думаешь?
Тимоти чуть отодвинулся и прищурился, словно ему в глаза ударил яркий свет. Скользнул взглядом по любимой женщине, а после – по разбросанным у кровати вещам, и когда в очередной раз посмотрел на Малесту, та смутилась.
– Кольцо и перчатки… – Тим вопросительно вздёрнул бровь. – И ты перестала носить корсет… Если это то, о чём я думаю, то теперь я и спрашивать тебя не буду, разделишь ты со мной дом и всё, чем я владею, или нет. Начнешь упираться и повторять, что создаешь мне проблемы, – просто буду исполнять все твои прихоти, чтобы ты, наконец, поняла, как же сильно я тебя люблю.
Малеста виновато улыбнулась.
– Ты и здесь не ошибся, – произнесла она. – И я не собираюсь никуда от тебя убегать. Я хочу быть твоей и жить с тобой, но готов ли ты принять меня такой, какая я есть, без имени и с кучей слухов за спиной, или эта связь – не больше чем авантюра, к которой пока не угас интерес? Ты… действительно готов?
Тим нежно смотрел на женщину перед собой. Она была для него всем, и даже сейчас, спустя столько времени, что они были вместе, его чувства к ней ничуть не угасли. Возможно, когда-нибудь, находясь рядом с Малестой, у него и получится дышать ровнее и не пьянеть от запаха её волос и вкуса её губ, но когда это случится и случится ли вообще, Тим не знал. Он даже не хотел этого загадывать, ведь его всё устраивало. Обо всём этом он мог бы признаться в тот момент Малесте, но вместо витиеватых речей притянул к себе свою любимую, крепко обнял и прошептал:
– Глупая… Я ведь сто раз уже повторял!
А после осыпал её поцелуями.
КОНЕЦ
Узнать полную историю Тима и Малесты можно здесь: