– Она ушла от него после многих лет жизни!
– Ох!
– Да что ты всё охаешь? В наше время и не такое бывает!
– Ну и нравы пошли.
– А бедняга Андервуд так её боготворил, так боготворил, что слёг и умер, после того как она сбежала.
– Так она сбежала? С любовником?
– Я слыхала от миссис Рид… А ты знаешь миссис Рид – у неё всегда только самая проверенная информация! Так вот я слыхала от неё, что эта дамочка, будучи замужем за Андервудом и имея всё, что душа пожелает, и правда завела себе роман на стороне!
– Какое безобразие! Но как? Где? С кем?
– По сведениям миссис Рид, охмурила какого-то юнца! Чуть ли не студента! Чуть ли не на университетском благотворительном ужине!
– Погоди-ка, так ведь супруг миссис Рид преподаёт в университете латынь!
– А я про что?! Думаешь, откуда ей всё известно? Была она на том ужине и всё своими глазами видела. Видела, как эта дамочка забавлялась у лестницы с одним юношей, и они вытворяли такое…
Дама в капоре подвинулась к подруге ближе и зашептала той на ухо подробности, от которых обе покраснели.
– Ай-яй-яй, – дама в шали неодобрительно покачала головой. – И как этой распутнице не стыдно появятся среди уважаемых людей?
– А меня удивляет, как ей хватает наглости занимать ложу мужчины, которого она оскорбила? Мне кажется, произошла какая-то ошибка. Вот я просто уверена! Надо ещё раз позвать капельдинера. Пусть перепроверит записи.
Дама в капоре вновь махнула рукой, подзывая к себе служащего театра.
На красивую женщину смотрели все. Кто-то пристально, кто-то украдкой, кто-то с завистью, ревниво или недоуменно, а кто-то с восхищением и румянцем на щеках. Необыкновенная для блеклых англичанок красота покоряла с первого взгляда, тянула за собой в омут и не давала спокойно дышать. Даже спектакль, который уже начался и был богат на костюмы и декорации, оказался мало кому интересен. Все в зале делали вид, что смотрят на сцену, восхищаются талантом актёров и сопереживают героям; на деле же из всех зрителей увлечены спектаклем были лишь совсем юные особы да несколько пожилых джентльменов, которых было уже ничем не удивить.
– Кто это? – нет-нет да и проносился по рядам шепоток. – Почему она одна? Это же так неприлично! И у неё на руках нет перчаток! Стыдоба!
Когда закончилось первое действие и опустили занавес, а зал залился ярким светом, то все вскочили с мест и устремились кто за шампанским, кто за крепким бренди. Сидеть на месте не было сил: хотелось перекинуться словом со знакомыми, услышать их мнение, переварить и выдать свой вариант. В итоге, к началу второго акта только слепой и глухой не знал, что красивая дама, в одиночестве сидящая в ложе покойного Джейкоба Андервуда, – его бывшая жена, кроме своей красоты, ничем непримечательная особа, без особых средств к существованию, дешёвая актриска, ветреная сердцеедка, от которой нужно держаться подальше и ещё дальше держать своих мужей. И все были едины во мнении, что будь эта дама женщиной приличной, она никогда не заявилась бы в театр одна, не заняла место мужа, которого предала, и не осталась на второе действие, ведь ни один человек в здравом уме не смог бы вытерпеть за полтора часа столько переглядок за своей спиной.
Но Малеста и правда не придавала происходящему вокруг особого внимания.
Тяжело было только в самом начале: она долго стояла у дверей театра, мёрзла, но никак не решалась войти. Будь она не одна, переступить порог было бы проще. Но как-то так получилось, что именно в эти минуты рядом не оказалось крепкого плеча, и ей пришлось, потупив взгляд, протиснуться сквозь богато разодетую толпу и, кутаясь в мех, последовать за капельдинером к креслам, в которых она не сидела уже много времени.
А дальше начался спектакль, и он захватил её всю. И как бы сильно ни было желание сбежать от назойливых взглядов, Малеста не смогла и шага сделать в направлении выхода. Смыть всю грязь чужих пересуд она ещё успеет, а вот увидеть настоящее волшебство, которое творилось на сцене, – вряд ли.
С началом второго акта публика поуспокоилась. Сказался градус выпитого: многим мужчинам так вообще уже стало всё равно, что за история такая случилась много лет назад с Джейкобом Андервудом и его супругой, лишь бы им разрешили хоть на миг избавиться от своих жён, подсесть к этой неземной красавице и завести ни к чему не обязывающий разговор. Однако жены были начеку, читали мысли супругов и не забывали время от времени приводить их в чувства, тыча в бока веерами.