— Скорее странно услышать подобные разговоры в стране, считающейся одной из самых демократичных. Эдвард относится к Манунуи как к своим близким друзьям.
Дебора побледнела:
— Это звучит как оскорбление.
— Вовсе нет. Это ваша личная проблема. Ведь именно в ваших устах «маори» звучит как оскорбление. Надеюсь, при детях вы себе такое не позволите. Что касается стола, то это идея Эдварда. Я предлагала накрыть на троих в столовой, но он наотрез отказался, а это его дом.
Дебора смотрела на Фиону с явным раздражением.
— Я вас насквозь вижу. Здесь у всех гувернанток появляются странные мысли. Все они влюбляются в Эдварда. А вы к тому же еще и умны... это ж надо придумать — притворяться, что у тебя нет расовых предубеждений.
Фиона ответила спокойно, хотя все в ней клокотало:
— Это вовсе не притворство. Я так воспитана. Мне с детства внушали, что Бог сотворил всех людей братьями. Что касается Эдварда, то вы ошибаетесь. О какой влюбленности может идти речь? Когда я приехала сюда, он сказал мне, что у нас с вами много общего, что вы тоже считаете его твердолобым, самонадеянным и все такое прочее.
— Как, вы поругались? То есть, я хотела сказать, вы ссоритесь? Так бывает у людей, давно друг друга знающих.
Фиона даже возмутилась;
— Ничего подобного. Эдвард Кэмпбелл и я... мы просто на дух друг друга не переносим.
Дебора отличалась удивительным простодушием. Все ее чувства отражались у нее на лице, и сейчас она выглядела очень довольной.
— Это правда? А я подумала... — Она немного истерично рассмеялась. — Я ведь всегда... Эдвард мне всегда нравился...
— И вы считаете, что и всем он... нравится. Только не мне. Он мой хозяин. Мы с самого начала невзлюбили друг друга; он был очень огорчен, что нанятая им гувернантка не смогла приехать. Я ее заменила, и он затаил на меня обиду. Но мы с ним договорились при детях не показывать виду, что антипатичны друг другу. А сейчас мы... — Фиона запнулась. — А сейчас мы соблюдаем, так сказать, военное перемирие, внешне даже дружелюбны. — Ей вдруг захотелось во что бы то ни стало убедить Дебору, что Эдвард Кэмпбелл ей, Фионе, абсолютно безразличен. — Да что тут говорить, — вставила она, — он настолько не доверяет мне, что даже слышать не хочет о моей поездке с детьми в Ванаку и настаивает, чтоб нас сопровождала мисс Трудингтон.
На лице Деборы одно выражение быстро вытесняло другое — изумление сменилось восторгом. Она действительно была открытой книгой. Фиона подумала, что в этой непосредственности что-то есть, понятно, почему к ней тянуло мужчин; во всяком случае, на первый взгляд она действительно была очень привлекательна, но...
— Когда Эдвард сказал, что я считаю его твердолобым, — упавшим голосом произнесла Дебора, — это было сказано от огорчения; мы тогда с ним поссорились из-за того, что он не хотел бросить эту ужасную дорожно-строительную работу. Но сейчас все по-другому. — И она добавила с искренним раскаянием: — Простите меня, ради Бога, Фиона, если я обидела вас, когда брякнула, что все гувернантки плетут сети Эдварду. Не мудрено, что и я решила, раз вы приехали из Шотландии, то у вас это же на уме. — Она улыбнулась. — Вас удивляет, что я все так выкладываю без утайки? Я ужасно простодушна, правда? Но зла никому не желаю.
— Да, конечно, — сухо заметила Фиона, а про себя подумала, что часто люди, не желающие зла, и причиняют его больше всех.
— Но зачем же вы сюда приехали?
Фиона решила, что лучше сказать правду.
— Честно говоря, потому, что меня бросил жених. Я должна была быть июньской невестой. Но за три дня до свадьбы он прилетел из Африки и сообщил мне, что женится на другой, если уж говорить до конца, то на моей лучшей подруге. Мне просто надо было уехать куда глаза глядят. И хотя я ничего не утверждаю на будущее, но в данный момент мужчины меня не интересуют. Только работа. А вот, кстати, и дети.
Дебора стала накрывать на стол — она делала это с большим удовольствием, а Фиона занялась кухней.
Настроение у Деборы явно улучшилось. Она даже охотно общалась с Эмери, которая в свой черед была до глубины души тронута удивительно красивым тортом с кремом, который Виктория и Фиона приготовили в честь ее первого выхода к столу. В отличном настроении был и Тамати, как и всякий муж, у которого жена снова стала на ноги. Четверо юных Кэмпбеллов дружески общались с Эндрю и подчеркнуто вежливо с Деборой. Эдвард глаз с них не спускал.
— Мне надо все приготовить на завтра, — шепнула Фиона Эдварду, — и уроки, и еду. Вы бы не смогли перейти с вашими друзьями в гостиную? Я уже разожгла плиту.
— Вы этого правда хотите? — несколько недоверчиво спросил Эдвард.