Фиона кивнула.
— На Эндрю вы произвели неизгладимое впечатление, — продолжал Эдвард.
Фиона посмотрела на него. Внимание, Фиона. Не теряй бдительности. Он только-только стал обращаться с ней без прежней подозрительности. Малейший неверный шаг, и... А сейчас с появлением соблазна в лице Эндрю он будет следить за каждым ее движением. Лучше избегать этой компании.
Кухня была предоставлена в распоряжение детей и Фионы. Позднее, когда все были уложены, рассказы на сон грядущий рассказаны сначала Джеймсу и сонному Тиаки, мужественно сражающемуся с песочным человеком, когда все получили свой поцелуй и закрыли глаза со счастливым чувством, что их любят и о них заботятся, Фиона на цыпочках прошмыгнула мимо гостиной в кухню. Ей не хотелось присоединяться к остальным.
Надев зеленый в клеточку передник поверх зеленой юбки и красно-коричневой кофточки, она вымела золу из очага, расставила чашки и блюдца на столе на утро, залила овсянку, срезала кожу с бекона, отсчитала яйца. Затем подмела пол, стерла пыль, вытащила всю грязную обувь на заднее крыльцо.
За спиной у нее послышались шаги. Голос Эндрю произнес:
— Пойдемте к нам, Золушка, бросьте ваши горшки и сковородки. Давайте танцевать. — Он приблизился к ней и взял у нее из рук метелку. — Правда, на Золушку вы не очень похожи, даже в переднике. — Он протянул руку ей за спину и стал развязывать передник. Глаза у него смеялись. — Скорее на Марию Стюарт, королеву Шотландскую.
Фиона подняла глаза; Эдвард и Дебора стояли в дверях.
— Боюсь, вы не развязали, а завязали еще крепче, — торопливо бросила она Эндрю, чувствуя его руки у себя на спине. — Дайте я сама.
— Подумаешь. Это только продлит удовольствие.
Фиона сделала нетерпеливое движение, и фартук развязался. Она сдернула его через голову, чувствуя, что заливается краской. Эдвард смотрел на нее своим обычным насмешливым взглядом. Ну конечно, он уверен, что она запротестовала только из-за него. Чтоб этому Эндрю Уэйнвуду пусто было.
И все же Фиона радовалась перемене. Хотя она и чувствовала пристальный взгляд Эдварда на себе, когда танцевала с Эндрю, обыденная трудовая жизнь отступила в сторону, и было так славно танцевать в этом большом зале, выходящем на солнечную сторону, где в былые дни, наверное, отплясывали стригальщики, и охотники на кроликов, и слуги — все, участвующие в трудовой жизни фермы, славно было танцевать на наспех натертом Эдвардом полу и чувствовать на себе восхищенные взгляды мужчин.
Фиона заметила, что Эдвард и Дебора почти все время танцевали вместе. У них это замечательно получалось. Золотистая головка Деборы была как раз на уровне его плеча. А потом Фиона танцевала с Эдвардом, танцевала почти не дыша, не произнося ни слова. Брат с сестрой без всякого энтузиазма танцевали в другом конце зала. Эдвард чуть нагнул голову (Фиона была не намного ниже его) и заглянул ей в глаза.
— Вы, кажется, относитесь к школе, не поощряющей разговоры во время танцев?
Фиона рассмеялась:
— Услышь вас сейчас Труди, она бы возмутилась: «Ах, мой дорогой Эдвард, что за дурно построенная фраза?»
Эдвард тоже рассмеялся:
— Согласен. Но вы-то поняли, что я хотел сказать.
— Вполне. Если вы думаете, что последует поток ничего не значащей болтовни, то ошибаетесь. Нет ничего более отупляющего, чем попытка заставить себя говорить Бог знает о чем... или спрашивать, о чем думаешь.
— Но вы же знаете, что я об этом не спрашивал. Это был комплимент.
— Комплимент?
— Ну конечно. Я сам предпочитаю танцевать молча. Ритм и музыка. Движение и звук.
Фиона видела, что Дебрра не умолкала ни на секунду. Она настолько не привыкла к комплиментам со стороны Эдварда, что растерялась, как шестнадцатилетняя девочка.
— Но ведь Дебора вас давно не видела, — смущенно напомнила она. — Ей есть что рассказать. А я здесь все время.
Глаза у Эдварда смеялись, и было в них еще что- то такое, чего она не могла понять.
— У нас друг для друга нет слов?
Он не отрывал от нее взгляда, и вдруг Фиона поняла, что не выдержит этого. Она опустила глаза, губы дрогнули, потом снова подняла глаза и пристально посмотрела на него:
— Дело, наверное, не в том. Просто нам случалось говорить друг другу такое, чего лучше было не говорить.
Губы у него чуть изогнулись.
— Что правда, то правда. Но, по крайней мере, скучно нам не было, как вы считаете?
Сердце у Фионы забилось быстрее обычного.
— Дело в том, что вам, вероятно, нравится сражаться, — пробормотала она, снова отводя глаза.
— А вам нет? — раздался голос Эдварда у нее над ухом.