Он уже был слишком близко, но все еще давал дорогу к отступлению.
- Я люблю тебя, - глаза в глаза. – Клянусь, это не станет проблемой, если решишь остаться свободной.
Не смотря на долгий изнуряющий день, от жара, исходящего от мужского тела, рождались мурашки, волнами марширующие сверху вниз и обратно. Внутри все сладко замирало в ожидании от многообещающего мужского взгляда. Он все понял по выражению моего лица. Но все равно задал вопрос:
- Ты согласна по собственной воле стать моей женой, любить и в горе, и в радости, в бедности и богатстве, в болезни и здравии?
- Да.
Это была длинная ночь, полная любви, нежности и страсти, признаний и обещаний. Заблаговременно выставленный купол тишины надежно скрыл все звуки и тайны, предназначавшиеся лишь для двоих.
Я больше не была одинока. Нас стало двое.
***
Просыпаться было тепло и щекотно. Мягкие губы нежно целовали, прокладывая дорожку от уха к груди, но хитрая колючая щетина свела все старания на нет, рождая только одно чувство – безумную щекотку! Когда проснулась, не стала сразу открывать глаза, нагло притворившись спящей, желая получить еще кусочек нежности, отчаянно стараясь сдержать ухмылку и хохот.
- Уже не спишь, хитрюга, - подбородок слегка оперся об мой живот.
Губы продолжили путь. Все, сдаюсь! Заливисто смеясь, извивалась и спихивала Эддрика с себя. После короткой шуточной борьбы муж нависал надо мной, лаская взглядом.
- Доброе утро, - на дне его глаз притаилось тщательно скрываемое желание.
- Доброе, - прошептала в ответ.
Коварно толкнула, перекатилась, оседлав, и с удовольствием поцеловала. Из комнаты вышли спустя пол часа, и то лишь потому, что предстояло королевское торжество. В покоях все еще было пусто, но кто-то очень заботливый, отлично знающий мои привычки и предпочтения, уже накрыл на балконе стол на двоих, не забыв украсить комнату множеством цветов.
Легкая полупрозрачная тюль молочного цвета танцевала с утренним прохладным ветром. Золотистые лучи скакали, словно расшалившиеся дети, везде, где могли присесть. Сладкий цветочный аромат расправил пышную юбку с длиннющим шлейфом, позволяя вволю насладиться своей многогранностью. Совершенно некультурно развалилась в кресле, закинув одну согнутую ногу на сиденье, второй беспечно болтая в воздухе. Мужская не по размеру рубаха, мало прикрывающая внизу, застегнутая на пару пуговиц через одну, сползла, провокационно оголяя плечо.
Воздушная ароматная каша, щедро сдобренная маслом и кусочками фруктов, быстро исчезала с тарелки. Кажется, я довольно урчала. Эддрик прищурился:
- И часто сидишь в таком виде, совершенно не опасаясь, что кто-то может увидеть?
- Неа, перфый раз, - ответила с набитым ртом, - но всегда мечтала и мне понравилось, - хитро подмигнула мужу.
- Переезжай в мои покои? – замер мужчина.
- Хорофо, - просто ответила ему.
- Что, вот так просто?
- А зачем усложнять? – спросила, облизывая палец от сладкого сока ягод.
- Еще немного, и никуда не пойдем, - со вздохом поправил рубаху, ревностно оглядевшись по сторонам на предмет посторонних лиц.
Эддрик помогал одеваться, преследуя совершенно противоположную цель. «Случайные» прикосновения к обнаженной коже в неожиданных местах вытесняли все мысли из головы, кроме одной. Несмотря на все его диверсионные действия, через десять минут мы покинули покои.
- Доброго дня, господин, госпожа, - поклонились стражники возле королевских покоев. - Госпожа Агнесс просила найти ее в саду.
Признаться, я ожидала предсвадебного мандража и мотания нервов, а не отсутствия будущих молодоженов на месте. Недоуменно переглянувшись, отправились на поиски пары в сад. Целительский дар подсказал, где их искать, и вскоре перед нами предстала удивительная картина.
Волосы горели пожаром, раскрашенные яркими, насыщенными цветами алого и оранжевого, перемежаясь с желтыми прядями. Ярко синие глаза, словно два чистейших горных озера, счастливо смотрели на нас. Уровень дара Агнесс сильно вырос, о чем свидетельствовала изменившаяся внешность. Гилберт не отставал, став чуточку выше, шире и заметно сильнее. Раньше он был неказистым, серым…никаким. Теперь же от него за версту веяло сильнейшей мужской энергетикой.
Чуть в стороне от них скромно и молчаливо стоял улыбающийся… брат Авеус.