Чернота бурлила и пенилась в каждом боге, начисто вышибая мозги. Огмиоса накрыла кровавая пелена, и он, уже не разбирая, что рушит, летал повсюду в поисках брата. Найдя, они сцепились … на землях многострадальной Астурии, со временем переместившись в божественные чертоги, продолжая бить друг другу морды.
Пока небожители сводили счеты, их воздействие стало постепенно исчезать, со временем сойдя на нет. Филипп I, не потерявший голову от безумства хозяина, расчётливо выполнял задания Атора и преследовал свои интересы. Он же инициировал повторное собрание правителей для оглашения официального окончания противостоянии, символично предложив собраться в том же месте.
Где начали – там и закончили.
Филипп все делал не просто так. Дурандир успел передать записку о том, что Сесси жива и предположительно в замке, Стефания долго искала ответы в видениях и подтвердила слова гнома, однако не смогла найти точное местоположение из-за хитрой защиты, скрывающей пленницу. Король Любек предположил, что и остальные пропавшие Бошан могут быть живы. Пылая от бешенства, он схватил Роджера, как самое слабое звено, и методично избивал до тех пор, пока принц, громко воя от боли, не сознался во всех грехах.
Подловив Гуго, Филипп вытряс из него всю необходимую информацию и забил до смерти лично. Собственная ярость, помноженная на каплю божественной силы, требовала выхода. Страх за истинную и за приемную мать отключил мозги.
Сначала пошел к Анне, таким образом пытаясь доказать самому себе, что Сесси по-прежнему не властна над его волей.
Дверь заскрипела и открылась, магический купол опал. С радостным криком истинные король и королева кинулись на выход и застыли, увидев состояние вошедшего.
- Я их убил. Прости…мама, - склонил чуть на бок голову Филипп, словно волчонок, сжимая зубы, весь в брызгах крови со сбитыми костяшками рук. – И я об этом не жалею, - прорычал он, все также не смея поднять взгляд на женщину.
Трясущимися руками Анна обняла Филиппа, по ее щекам текли слезы. Генри молча обнял обоих. Когда Филипп все же посмел взглянуть на королеву, то в ужасе отшатнулся, узрев нынешнее состояние. Слабая здоровьем Анна сильно сдала, постарев разом на десятки лет, находясь практически одной ногой на том свете. Бережно подхватив жену на руки, Генри понес королеву на выход. Филипп сжимал и разжимал кулаки, дико сожалея, что подарил предателям такую легкую смерть.
Затем освободили Берна и Сесси. Принцесса вела себя молчаливо и сдержанно. Берн шепнул Филиппу на ухо, что опасается на умственное состояние сестры. Пока имеющиеся лекари трудились над здоровьем женщин, Стефания в видениях искала самых сильных, Филипп и мужчины Бошан освободили запертых в покоях остальных братьев, все вместе отправившись на собрание.
Короли, словно нашкодившие дети, не могли смотреть друг другу в глаза. Уильяму I первому было хуже всех. Первая порция ярости Атора оказалась самой токсичной, здоровье правителя сильно подорвалось, хотя остальные списали эти проблемы на горе от потери королевства. Обсудив и договорившись, решили все списать на коллективное безумие, божественное вмешательство было трудно не заметить.
Пока мужчины решали дела, Сесилия озаботилась будущим. Она вошла без приглашения к Стефании, дабы расставить точки над и. Разговор не ушел дальше них двоих. Стража не смогла рассказать Филиппу предмет обсуждения, лишь то, что обе спокойно разошлись. Оракул впервые ослушалась и отказалась говорить, закрыв перед офигевшим королем двери изнутри.
Все правители остались на неделю другую, чтобы разгрести последствия, находясь в одном месте для наилучшего взаимодействия. Филипп же решил остаться до полного выздоровления Анны. Ночью к нему пришла Стефания. Пытаясь найти в ней замену истинной, король провел долгую бессонную ночь.
На утро в спальню правителя королевства Любек вошел Генри Бошан, да не один… Плохо соображающий Филипп не мог понять, отчего двоится в глазах. Повернув голову, он грязно выругался, увидев с кем провел ночь.
Невозмутимая Сесилия отобрала одеяло, кинув подушку прикрыть наготу, завернулась в кокон и гордо прошлепала босыми ногами по каменному полу на выход. На простынях алело красное пятно. Филипп, рыча от злости, откинулся было назад, да больно приложился головой об деревянную спинку.
- Собственно, тебя не спросили, - спокойно подытожил Генри. – Будешь готов, приходи. Если этот союз так противен… поговорю с дочерью. Придумаем общее решение.
- Боюсь, утаить не получится, - вставила пять копеек Стефания. – Сесилия только что вошла в обеденный зал в том виде, в котором ушла, громко сообщив, с кем провела ночь.