Это был Лоррет — Лоррет и дыхание ангела, дарованное ему Авизиетом, — и при виде этого моя душа запылала, черт возьми.
Фишер в последний раз взмахнул Нимерелем, перерубив шею своей жертвы так быстро, что голова твари не сразу слетела с плеч. Наконец наш участок реки был чист от вампиров. Он ухмылялся, как безумный, глаза горели, отражая лучи белого света, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как паутина силы проносится от одной точки к другой посреди битвы, уничтожая все, чего она касалась, и превращая армию Малкольма в столбы пепла.
Фишер запрокинул голову и завыл. К нему присоединился Рен, и постепенно по всему лагерю, пропитанному дождем, к ним присоединялись новые голоса. Волки пели о своей победе.
Фишер опустил Нимерель на грязный снег, прижал ладони рупором ко рту и заревел так громко, что, казалось, от его крика содрогнулись сами небеса. — Лоррет из Сломанных Шпилей! Лоррет из Дарна!
— Лоррет!
— Лоррет!
— Лоррет из Дарна!
Имя повторялось снова и снова, звуки, издаваемые каждым воином в лагере были такими мощными, что у меня защемило в груди. Впервые за тысячу лет божественный меч счел ивелийца достойным и даровал ему магию для защиты своего народа. Я не была ивелийкой, но даже я была потрясена искренними эмоциями, наполнившими воздух. Не было никаких гребаных слов…
— КИНГФИШЕРРРР! — Пронзительный крик прозвучал громче радостных возгласов и гиканья. Даже яростный раскат грома не смог его заглушить. Это была женщина.
Мы трое отвернулись от происходящего торжества в поисках владельца этого голоса. На то, чтобы найти его, не потребовалось много времени. Там, на другом берегу реки, стояла женщина в рубиново-красном платье, ее яркие светлые волосы развевались за спиной, как золотое знамя на воющем ветру.
Это была Эверлейн.
И ее сопровождали не менее сотни вампиров.
ГЛАВА 32.
ТАЛАДЕЙ
Рен и Фишер выругались, увидев ее. Рот Эверлейн был открыт, на ее прекрасном лице была написана молчаливая паника. С этого места, где Ивелия и Санасрот находились ближе всего друг к другу, в самом узком месте реки, можно было легко разглядеть ее тонкие черты. Было очевидно, что она в ужасе. За спиной Фишера распахнулись темные врата. Он был в доли секунды от того, чтобы прыгнуть в них, но Рен успел схватить его за ремень доспехов. — Не будь дураком! Врата не откроются на той стороне реки. Одним богам известно, куда они тебя выплюнут!
— Ладно, хорошо. — Фишер отмахнулся от его руки. — Я переплыву.
На этот раз Рен схватил его обеими руками и встряхнул. — Этого они и добиваются. Как только ты окажешься на другом берегу этой реки, тебе конец. У тебя не будет магии, и что тогда?
— Тогда я вырву их поганые глотки и свалю в кучу их гниющие трупы, — прорычал Фишер.
— Она умрет раньше, чем ты расправишься с десятком из них. Ты сможешь жить с этим?
— Конечно, нет!
— Тогда подумай. Какого черта они держат там Лейн? Почему она, черт возьми, еще не мертва?
Хороший вопрос. Мой желудок скрутило, когда один из вампиров, стоявших рядом с Эверлейн, провел изуродованным языком по ее обнаженному плечу, подвывая и пуская слюни по коже. Он хотел укусить ее. Очень. Но он сдерживался. Столько вампиров могли разорвать ее на части в одну секунду, но что-то не позволяло им. Еще один вампир прижался носом к руке Эверлейн, содрогаясь от потребности.
Рен вскрикнул, звук получился сдавленный, и казалось, что он вот-вот забудет о собственных словах и вслепую бросится в реку. Его остановила протянутая ладонь Лейн.
— Не надо! Оставайся на месте! — крикнула она.
— Ты ранена? — крикнул Фишер.
Его единоутробная сестра печально улыбнулась. — Совсем чуть-чуть. Со мной все будет в порядке, Фишер. Не волнуйся. — Она выглядела так странно. Ее бледная кожа светилась изнутри, излучая неземное сияние. Волосы развевались вокруг нее, как будто она находилась под водой, но при этом она не была мокрой. Ее волосы, кожа, одежда — все было сухим. Дождь лил сильнее, чем когда-либо, но ни одна его капля не коснулась Эверлейн.
— Беги к реке! — крикнул Рен. — Плыви! Как только ты доберешься до середины, мы тебя поймаем!