— Моя кровь в благодарность, сестра, — мягко сказал Лоррет.
Он встал, продолжая ухмыляться, как идиот, и отошел в сторону, чтобы Ренфис мог занять его место. Генерал опустился на колени, затем кивнул, рассекая кинжалом руку, и приложил ее к кровавому отпечатку, оставленному Лорретом.
— Для меня было честью сражаться рядом с тобой, — сказал он. — Моя кровь в знак благодарности, сестра.
Мои щеки пылали, температура была выше тысячи градусов, когда Фишер тихо подошел и опустился на колени у моих ног. Его темные волосы рассыпались по плечам, а кожа была бледной в мерцающем свете факелов. Однако его взгляд был уверенным. Его глаза пронзили меня насквозь, когда он вытащил Нимерель и сомкнул кулак вокруг его лезвия. Положив руку мне на грудь, он постукивал указательным и средним пальцами по грудине в такт моему бешено колотящемуся сердцу. Одарив меня очень усталой, очень печальной улыбкой, он сказал:
— Я отдаю тебе свою кровь в знак благодарности, Саэрис Фейн.
ГЛАВА 34.
ТАЙНА
Сначала он звал меня «Человек». Затем — «Ошеллит» или «Оша», произнося это с большой долей презрения. Потом — «малышка Оша», сначала насмешливо, а потом ласково.
Фишер впервые произнес мое имя. Наконец-то. И это было… странно.
Лоррет нахмурился, потирая грудь костяшками пальцев. Рен тихо рассмеялся, пригнув голову. Дания сказала что-то на древнем языке фей и сплюнула на землю, все еще прижимая к себе дымящийся обрубок правой руки. Но к черту Данию. Она был хуже всех. А я? Я просто стояла как идиотка, не зная, что делать или говорить, пока шок пробирал меня до костей.
Фишер сразу же принялся за дело, открыв темные врата. Я прошла через них первой и оказалась в столовой, где впервые столкнулась с вампирами. Я села за стол, нетерпеливо постукивая ногтями по дереву в ожидании остальных. Следующей оказалась Дания. Она нахмурилась, когда увидела меня. Ее толстая светлая военная коса была забрызгана кровью.
— Ты только посмотри на нее. Маленькая выскочка-алхимик, занявшая почетное место за семейным столом. Тебе лучше пересесть, пока не появились остальные, иначе ты окажешься в очень неловком положении.
Я сидела там, где обычно, справа от кресла Фишера. Но то, как Дания усмехнулась, заставило меня подумать, что я совершила какую-то серьезную ошибку. Это был не первый раз, когда кто-то реагировал на то, что я сижу здесь. Сначала были огненные эльфы. Арчер вспыхнул, увидев, что я сижу на этом месте. Потом был Рен, подавившийся едой. Я подняла глаза к потолку, откинувшись на спинку стула.
— Что в этом такого? Это всего лишь стул. — Я сказала это как можно легкомысленнее. Если бы она поняла, что ее ответ мне действительно интересен, то, наверное, не стала бы ничего говорить.
Дания пнула ногой по ножкам стула напротив меня, отодвигая его, чтобы сесть.
— Это место предназначено для хозяйки дома, глупая девчонка. Согласно этикету, только жене Фишера разрешается сидеть на этом месте. Это почетное место, предназначенное для женщины-феи, родившейся в одном из старых домов, а ты тут расселась, словно это чертово место принадлежит тебе. Это уже достаточно оскорбительно, что он вообще позволяет человеку сидеть с ним за одним столом. Но это… — Она махнула на меня здоровой рукой. — Это просто слишком. Как я и сказала. Тебе стоит пересесть.
Пока она говорила, Рен шагнул через врата, неся под мышкой груду книг, кожаные сумки и шесть или семь длинных свернутых свитков. Дания ухмыльнулась, как будто я уже в дерьме и ей не терпится посмотреть, как я буду оправдываться. Но Рен оценил обстановку, подмигнул мне и сказал:
— Не волнуйся, Саэрис. Ты идеально смотришься там, где ты есть.
Дания выглядела пораженной.
— Какого хрена? Вы все относитесь к ней как к какому-то важному иностранному послу. Она всего лишь человек. Какие еще правила ей позволено нарушать?
Я не слышала, как Фишер прошел сквозь врата. Но я почувствовала его присутствие — приятное тепло в глубине моего сознания. Аромат леса окутал меня, когда сильные татуированные руки легли мне на плечи.
— Никакие правила не были нарушены, Дания. А даже если бы и были, тебя это не касается.
Женщина ахнула, увидев, что он стоит у меня за спиной, а его руки лежат на мне.
— Ты не можешь говорить серьезно, Фишер. Мы все знаем, что ты с ней трахался. Весь лагерь чувствует запах от вас двоих. Но она человек…