В ту ночь все трое долго не могли уснуть.
Проснувшись от ярких лучей полуденного солнца, пробивавшихся сквозь матовую вуаль занавесок, Чимин гонимый жаждой вышел на кухню. За столом сидел угрюмый Ким Тэхён. Рядом лежал раскрытый журнал, и чашка с недопитым ячменным чаем.
- Ты ещё здесь?
- Как видишь, - поднял голову Тэхён.
- А? - указал пальцем в сторону гостевой комнаты Чимин, вспомнив о Хёнсу.
- Она ушла до того как я проснулся, - парень снова повесил голову рассматривая свои ладони.
Пак ничего не ответил, лишь равнодушно отвернулся к холодильнику. Достал с нижней полки кувшин воды.
- Я всё слышал, - недовольно, но спокойно проговорил Тэхён. На секунду рука Чимина застыла в воздухе со стаканом воды у самых губ. Чувствуя пристальный взгляд кожей, он сделал два больших глотка, - И видел, - добавил Тэхён, когда хён вопрошающе повернулся к нему.
8
- У меня… их… нет, - всхлипывая, скрючилась от боли девушка, утирая градом текущие слёзы, - Я заработаю. Прошу… дайте отсрочку.
- Я ведь предупреждал! - ехидно улыбаясь, навис над ней гроза всех должников, вышибала местного ростовщика - Ким Дукку. - Сколько раз я это слышал, Хан Хёнсу? - присел он на корточки, - Я должен принести боссу деньги, а не мольбы об отсрочке, понимаешь? - парень бесцеремонно приподнял за подбородок лицо напуганной девушки и с размаху дал пощёчину так, что бедняжка, вскрикнув, упала животом на пол. Он схватил несчастную за волосы и натянул назад, заставляя взглянуть на него, - Удумала спрятаться от меня? Обманывать Дукку не хорошо, - Хёнсу вцепилась в запястье парня, зажмурила от жгучей боли глаза и сжала губы, чтобы не разрыдаться в голос. Она знала, как Дукку любил наблюдать за мучениями и болью, чувствуя своё превосходство. И как бы он не старался тянуть сильнее её за волосы, она терпела, - Думаешь, если не будешь отвечать на звонки и игнорировать сообщения, тебя не найдут? Цыплёночек, даже твой блондинистый богатенький фраер не спасёт тебя от меня, - прошипел парень, обдав лицо девушки прокуренным, со слабым перегаром дыханием, вызывая омерзение, сжимавшее её желудок.
- Не… понимаю… о чём… вы? - еле проговорила Хёнсу.
- Не понимаешь? Я тебе напомню! - замахнулся он ещё раз, но не ударил, отпустив, наконец, Хёнсу.
Стряхивая кисть от вырванных женских черных волос, он встал в полный рост, закурил дешёвую сигарету и, выдыхая едкий дым, наблюдал, как девушка пытается встать на ноги. Хёнсу заглаживая растрёпанные локоны, прислонилась к стене и настороженно ждала действий со стороны Дукку, который вальяжно раскинулся на единственном стуле в её доме. - Что встала! Иди, умойся, - брезгливо бросил он потухший окурок в девушку.
Хёнсу дотронулась дрожащими пальцами до ссадин на лице, которые резко защепили. Слегка хромая она подошла к раковине, стоящая возле входа, открыла кран и, зачерпнув ледяной воды, осторожно окунула лицо.
Физическая боль на теле, на самом деле была не так сильна, как та, что была на душе. Сколько нужно ещё выдержать и как долго ещё нужно бороться, чтобы просто быть счастливой? Эти вопросы, не имеющих ответов преследующие её с момента как алкоголик отец повесив долг на неё и больную мать, свёл счёты с жизнью. А следом за ним и мать, не выдержав тяжелого труда и нападок ростовщиков, оставила в наследство Хёнсу к долгам отца ещё и свои.
Промокнув полотенцем лицо, девушка присела на край кровати напротив вышибалы, не зная чего ожидать. Дукку всё так же раскидисто сидел на стуле с дурацкой улыбкой. Он явно не собирался уходить. Хёнсу отчетливо поняла, чего он хочет, и потянулась к тумбочке за расческой.
Наблюдая, как бледная кисть девушки с царапиной около большого пальца проводила гребнем по волосам, у Дукку загорелись глаза. Ему нравилось, как Хёнсу приводит себя в порядок, каждый раз, когда он приходит вот с такими визитами к ней.
- Где твоя аптечка? - встал он, со стула подходя к навесному шкафчику над раковиной. Девушка не успела ответить, как Дукку выудив из груды всевозможных баночек и коробочек старую аптечку, достал из неё пластыри и йод.
Хёнсу машинально съёжилась, когда парень уселся рядом и принялся обрабатывать царапины. Её всегда поражала его забота, и не могла найти объяснения странному поведению. Каждый раз он заставлял её приводить себя в порядок после своих побоев, а потом ласково обрабатывал ранки.