«Неважно», — говорю я. «Это очень маловероятно, но, возможно, сработает».
«Я занимаюсь наукой весь день, — говорит доктор Стюарт. — Астрофизика . „Это очень маловероятно“ — практически девиз нашей профессии».
ГЛАВА 24
СВЕРХДАЛЬНИЙ УДАРОЦ
«Похоже, там кто-то наконец проснулся», — говорит полковник Кэмпбелл по прямой радиосвязи.
Мы с сержантом Фэллоном стоим перед скромным ситуационным дисплеем оперативного центра. Администратор сетей перенаправил изображение с моего тактического компьютера на голографический дисплей. Боевые единицы флота на орбите по-прежнему отображаются дружественным синим, а не вражеским красным, несмотря на наши нынешние не слишком тёплые отношения. Иконки авианосца и двух его эскортных кораблей стремительно выходят из предсказуемой орбитальной гонки, по которой они двигались последние полтора дня. Новый пеленг указывает им примерно на приближающийся российский крейсер, всё ещё почти в трёх астрономических единицах от Нового Шпицбергена.
«Либо у них датчики никуда не годятся, либо их тактики совсем запутались», — говорю я. «Они должны были заметить эту лодку ещё двенадцать часов назад».
«Вероятно, и то, и другое, — говорит полковник Кэмпбелл. — Половина экипажа — резерв флота».
«По крайней мере, тебе больше не придётся играть там в прятки, — говорю я. — А беспокоиться придётся только о том полку СИ, который они запихнули в лагерь «Отмороженный».
«Я бы сейчас не стал о них слишком беспокоиться. Я насчитал большую часть десантных кораблей на Мидуэе . Сейчас у них на земле пара «Ос», вот и всё».
«Там в любом случае не самая лучшая погода для полетов», — говорит сержант Фэллон, глядя на дисплей погоды на стене.
Мы наблюдаем за дисплеем, как группа авианосцев окончательно покидает орбиту и, разгоняясь, удаляется от Луны. Они уходят с ускорением в одну точку — не спринт, но и времени даром не тратят. Проходит пятнадцать минут, затем тридцать. Спустя час после того, как сигнал тревоги вытащил меня из вонючей койки в хранилище, похоже, оперативная группа уверенно движется к перехвату, а не просто пытается вернуться в Нью-Лонгйир.
«Какой план?» — спрашиваю я сержанта Фэллона.
Она опускается на один из стоящих рядом стульев и осторожно выдыхает.
«Думаю, нам стоит немного отойти от боевых действий», — говорит она. «Присматривайте за лагерем, следите, чтобы этим бойцам из разведки не взбрели в голову какие-нибудь суперглупые идеи. А пока давайте переведем «Стрекозы» в режим ожидания. Одна птица на тревоге, одна на «Готов пять», одна на отдыхе. Пусть эти пилоты немного отдохнут».
Она смотрит на меня и кивает в сторону главного люка оперативного центра.
«То же самое и с тобой. Ты проспал три часа, проторчав здесь всю ночь. Иди на покой и не возвращайся как минимум до 18:00. Если до этого произойдёт что-то серьёзное, я тебя вытащу из постели, не волнуйся».
Я знаю, что лучше не спорить со своим бывшим командиром отряда. Вместо этого я беру карабин, проверяю предохранитель и на тяжёлых ногах направляюсь к люку оперативного центра.
———
Когда я просыпаюсь в своей койке спустя добрых девять часов, это потому, что этого хочет мое тело, а не потому, что звонит какой-то будильник или моя система связи прерывает сон срочным сообщением.
Я вылезаю из раскладушки и обнюхиваю свою форму. Я носил один и тот же комплект во время высадки и последующей стычки с флотом, и даже антибактериальные волокна CDU не могут скрыть слегка затхлый запах тела под ним. Под боевой броней становится жарко, а с тех пор, как я снял «Обморожение», я почти всё время провёл в своей.
Согласно моему компьютеру, прошло 2000 часов. Я крепко и без просыпался девять часов, и мой мозг отдохнул, но тело чувствует себя как обычно после тяжёлого боя, словно я весь день укладывал тяжёлые ящики и пробежал пятитысячник в полной боевой выкладке перед сном. Часы, проведённые в кресле в оперативном центре, тоже не улучшили ситуацию.
Я поправляю мятую форму, надеваю ботинки и открываю дверь кладовки. Броню оставляю в углу у койки, но беру винтовку и вешаю её на плечо, прежде чем выйти из комнаты.
Я просидел в своем кресле в оперативном центре всего пять минут, когда мой коммуникатор издал звуковой сигнал, объявляющий о входящем приоритетном узколучевом соединении с Индианаполисом .