Территория вокруг терраформирующей башни Ланки практически безлика и лишена растительности. На Ланки есть своя быстрорастущая растительность, но она никогда не растёт даже близко к их собственным атмосферообменникам. Миры Ланки туманны и дождливы, но вокруг терраформирующих башен высотой в милю всегда есть свободное пространство, словно глаз урагана.
«Давайте дойдём до линии погоды, а оттуда на север», — приказывает лейтенант. «Северо-северо-запад, кажется, километров десять. Если поторопимся, через полтора часа окажемся в луже».
———
Мы выдвигаемся рассредоточенным строем, на расстоянии ста метров друг от друга, чтобы нас всех не убила мина или удачливый «Лэнки». Пока что мы не участвовали в боях, только много бегали и прятались, но это обычная схема действий при типичном разведывательном вылете: короткие периоды чистого ужаса, перемежающиеся долгими отрезками беготни. Любая миссия, где мы возвращаемся с полным боезапасом, — это хорошо, потому что это значит, что нас не заметили.
———
Мы возвращаемся в непогоду без какого-либо контакта. Ланкийцы, толпящиеся на дальнем склоне холма, похоже, не заинтересованы в поисках пассажиров этих пустых десантных капсул, что нас вполне устраивает. Если бы ситуация была обратной, и один из наших гарнизонов СИ наткнулся бы на пустой транспорт Ланкийцев на одной из наших колониальных планет, каждый солдат на этой скале прочесывал бы место в поисках лазутчиков, но Ланкийцы думают иначе. Всякий раз, когда они захватывают колонию, они просто сбрасывают нервно-паралитический газ на населенные пункты, но редко беспокоят отдельных лиц или небольшие группы. Как будто мы для них незначительны в небольшом количестве, примерно как мы бы выкурили муравейник в неподходящем месте, но не стали бы охотиться за бродячими муравьями по одному.
Вернувшись в туман и дождь, мы делаем небольшой перерыв, и я нахожу время, чтобы отправить флоту обновление статуса с помощью зашифрованной пакетной передачи — отчеты о контактах и маркеры нацеливания для атмосферного обменника и близлежащей группы зданий.
«Ладно, ребята. Мы всё ещё продолжаем, если только у флота нет возражений», — говорит лейтенант Графф. Он старше меня на несколько разрядов и отвечает за наземную операцию, но во время тех немногих вылетов, которые я совершал с ним, он обычно спрашивал моего мнения об общей тактической ситуации. Лейтенант Графф необычайно сообразителен для младшего офицера.
«Флот всё ещё на ходу», — говорю я. «Жаль тратить столько боеприпасов ради прогулки по грязи. Пойдём, найдём, что-нибудь, чтобы взорвать».
Отмена миссии — дело дорогостоящее. Крейсерам «Лайнбэкеров» всё равно придётся расчищать часть минного поля, что потребует около сотни очень дорогих баллистических ракет-перехватчиков, но остальной флот не станет тратить ещё более дорогостоящие ядерные боеприпасы без точных данных о цели. Мы бы потратили большую часть ракет в погребах крейсера только на то, чтобы проделать дыру для десантных кораблей. Мы не отменяем миссии по высадке и погрузке, если только большая часть команды не погибнет, а выжившие не будут истекать кровью из глаз.
«Прекрасно, — отвечает лейтенант. — Ещё пять минут на отдых и воду, а потом пойдём в центр».
———
С новыми противопехотными костюмами уклоняться от врага до смешного легко. Основную часть работы выполняют наши тактические компьютеры. Они сканируют местность, предугадывают векторы движения противника и прокладывают для нас самый безопасный и незаметный маршрут. Мы пробираемся сквозь скопления поселений, размер и плотность которых постоянно увеличиваются по мере приближения к главному городу ланки на этой скале. Мой компьютер ведёт учёт всех обнаруженных нами ланки и прогнозирует присутствие нескольких тысяч из них в районе поселения. Нас всего пятеро солдат, единственные люди на всей планете, пробирающиеся сквозь инопланетные пригороды, словно Джек, пробирающийся на цыпочках по замку великана на вершине бобового стебля. Конечно, мы ищем не сокровища, а цель, чтобы наши боевые корабли могли превратить замок великана в руины несколькими десятками атомных боеголовок.
До того, как я поступил на службу, я мечтал только о возможности побывать в космосе. У меня было множество романтических представлений о жизни на рубеже колоний, но после полувека сражений на освоенных планетах я пришёл к выводу, что большая часть нашей терраформированной недвижимости едва ли стоит усилий. Две трети наших планет-колоний похожи на Новый Уэльс – бесплодные, каменистые пустоши, которым потребуется несколько десятилетий изнурительного труда, чтобы хоть немного напоминать плодородный клочок земли на нашей и без того измученной Земле. В довершение всего, мы здесь даже не для того, чтобы отобрать это место у ланкийцев, потому что не можем. Вместо этого мы просто уничтожим его для обоих видов, потому что, показав ланкийцам, что мы готовы полностью списать планету, вместо того чтобы отдать её им, мы можем отбить у них всякое желание захватывать наши колонии. Это отчаянная, безумная, типично человеческая стратегия, но сейчас это единственный выход, кроме как сдаться. Мы встретили наших первых конкурентов в межзвездной борьбе за ресурсы, и они сметали нас с пути, даже не вспотев.