———
Главное поселение ланки находится в восьмидесяти километрах от границы зоны поражения. Оно расположено в извилистой долине между крутыми гранитными скалами. Мы поднялись на высокий холм, чтобы как следует рассмотреть это место, и мой компьютер уже выбрал оптимальный гипоцентр и мощность боеголовки для максимально эффективного уничтожения этого места.
«Они становятся умнее, — говорит лейтенант Графф. — Ты только посмотри, где они построили этот город. Гранит кругом, как траншея для бомб».
«Да, я заметил», — говорю я. «Надо попасть прямо в яблочко, в долину, иначе взрывная волна вообще пройдёт мимо них. Довольно умно».
«Ну, они же космические существа, — говорит сержант Хамфри. — Тупые твари не строят космические корабли».
Города ланки очень похожи на подводные рифы. Они не строят отдельные дома аккуратными рядами, как мы. Вместо этого их жилые комплексы как бы сливаются, словно огромные поля взаимосвязанных морских звёзд. Поселение, покрывающее дно долины под нами, выглядит так, будто оно выросло там естественным образом. В каком-то смысле мне почти стыдно за то, что я показал флоту, как его уничтожить, но потом я вспоминаю инструктаж перед миссией и напоминаю себе, что мы потеряли двенадцать тысяч колонистов и целую усиленную роту космодесантников, когда ланки пришли и отобрали у нас это место.
«Все маркеры установлены», — говорю я команде. «Давайте найдём удобное место, чтобы переждать взрыв, а потом я запущу секундомер».
Мы изучаем топографические карты и располагаемся на обратном склоне холма в трёх милях позади нас, где концентрация периферийной инфраструктуры Ланки невелика. По моим расчётам, этого расстояния будет достаточно, чтобы пережить взрыв любой ядерной бомбы мощностью меньше пятидесяти килотонн, устроенный в долине внизу. А поскольку стены долины усиливают и отражают взрывную волну, десятой доли этой мощности будет достаточно, чтобы превратить это место в поле радиоактивных обломков. Ближайший атмосферообменник находится рядом с нашей посадочной площадкой, и он находится более чем в двадцати милях от нас, чего более чем достаточно, чтобы избежать пятнадцати килотонн, которые флот обычно выделяет терраформировщику Ланки.
« Бесстрашный , боевое управление», — передаю я по радиосвязи своего флота.
«Боевой центр, «Бесстрашный », — раздаётся слабый ответ. Сигнал идёт четверть миллиона километров до ожидающего «Бесстрашного» , а между нами — ужасная погода.
«Осветительные ракеты зажжены. Мы направляемся в безопасное место. Запускайте часы».
«Подтверждаю, Комбат. Мы копируем окончательные данные наведения. Удачи, и не высовывайтесь».
«Будет сделано, Бесстрашный . Выходи в бой».
Я отключаю передачу и переключаюсь на командный канал.
«Ладно, народ. Время идёт. Давайте укроемся и наденем солнцезащитные очки».
———
Хуже всего в атомном взрыве сам взрыв. В отличие от обычных взрывчатых веществ, ударная волна ядерного взрыва движется вперёд и назад, сжимая твёрдые предметы, словно гигантский кулак. Конечно, есть огненный шар, который в момент детонации испаряет всё в своём радиусе, но это математическая константа, легко предсказать по мощности боеголовки, и он недолговечен. Ударная волна исходит из эпицентра взрыва, отскакивая от горных склонов и сминая всё на своём пути, превращая строения в груды обломков, а затем разнося их в клочья. Это самая мощная сила, которую мы можем создать по своему желанию, но она непредсказуема, неизбирательна и легко отклоняется несколькими сотнями футов склона.
Однако это не значит, что пережить ядерный взрыв за холмом всего в пяти милях от его эпицентра — это веселое мероприятие.
Когда ядерная бомба взрывается в долине в трёх милях отсюда, мой костюм отключает все сенсоры, чтобы я не ослеп и не оглох. Однако я всё ещё чувствую силу взрыва. Ударная волна расходится от взрыва со скоростью звука, сотрясая землю под нами через несколько секунд. Как и в начале каждой миссии, я всегда ожидаю просчета в конце, когда какой-нибудь техник флота введёт неправильное число после запятой, и десятикилотонная боеголовка упадёт прямо перед моими ногами вместо правильной точки прицеливания в нескольких километрах от меня. В этом случае я умру так же быстро, как если бы моя капсула налетела на мину по пути. Я просто испарился бы прежде, чем болевой импульс от моей внезапно перегретой кожи достигнет моего уже потухшего мозга, чтобы сообщить мне о моей смерти.