Мой отец был бы в восторге от того, что моя работа связана с запуском атомных боеголовок на кораблях флота в районе моего населённого пункта. Он бы сказал, что я наконец-то нашёл работу, соответствующую моему уровню интеллекта.
Мы пережидаем взрыв в своих личных коконах, без звука и зрения, пока наши скафандры не решат, что можно снова включить датчики. Когда зрение возвращается, первое, что я вижу, — это обломки, падающие повсюду, облучённая пыль, грязь и обломки зданий Лэнки. Без сенсоров я бы ослеп в этом урагане грязи и камней, и даже со всеми технологиями в моём скафандре я вижу лишь на несколько сотен метров вперёд.
Наконец интенсивность радиоактивных осадков снижается, и мы поднимаемся на вершину холма, чтобы осмотреть район поражения. Когда мы достигаем вершины, я вижу, как грибовидное облако ядерного взрыва поднимается в небо всего в нескольких километрах от нас. Оно клубится и колышется, словно кожа живого, дышащего существа.
«Мне никогда не надоедает смотреть на них», — говорит сержант Келлер.
«Ты что, адреналиновый наркоман?» — отвечаю я.
«Не совсем», — говорит он. «Мои предки погибли на Уиллоуби несколько лет назад. Мама, папа, обе мои сестры. Я только что записался, иначе тоже бы там был. Лично я считаю, что каждая ядерная бомба, сброшенная на эти штуковины, — это деньги, потраченные не зря. Хотел бы я расстегнуть этот костюм и помочиться на пепел».
———
Долина полностью стерта с лица земли. Как я и ожидал, сила поверхностного взрыва была усилена крутыми гранитными стенами каньона, и ударная волна несколько раз прошлась по долине. Прямо в центре разлома шириной в милю образовался новый кратер глубиной сто футов. Мы ничего не видим через наши оптические датчики — клубящееся облако обломков, образующее основание атомного гриба, сохранится ещё какое-то время, — но наши радары, лазеры и ультразвуковые устройства работают согласованно, давая нам хорошее представление о разрушениях, которые мы посетили в поселении Лэнки.
« Ух ты !» — щебечет лейтенант. «Никому не снимайте шлем, чтобы почесать нос. Уровень радиации — „экстремально хрустящий“».
Учитывая электромагнитный шум вблизи ядерного взрыва, голосовая связь с флотом исключена. Однако у меня есть резервный канал связи с « Бесстрашным» , и я использую его для отправки ещё одного зашифрованного пакета данных, на этот раз с загрузкой данных с датчиков и кодом состояния для нашей команды: миссия выполнена, потерь нет, готов к приёму. Я повторяю передачу несколько раз на нескольких подканалах, пока на моём экране не появляется ответный код от флота.
«Такси уже в пути, друзья и соседи. Примерно через две-пять минут».
«Прекрасно, — говорит лейтенант Графф. — Ещё один хороший день в офисе».
Команда устанавливает периметр, пока мы ждем прибытия спасательного корабля. Меры безопасности на данном этапе носят в основном церемониальный характер, поскольку все живые ланки в радиусе десяти километров будут уходить от опасного грибовидного облака, но пройти подготовку сложно.
Я провожу несколько минут в одиночестве на вершине холма, осматривая разрушения, которые я обрушил на ничего не подозревающих ланкийцев в этом поселении.
Я не религиозен и сомневаюсь, что когда-либо был им, несмотря на попытки моей мамы приобщить меня к Матери-Церкви в Бостоне, когда я был ребёнком. Однако я знаю Библию. Я помню Книгу Исход, стихи, повествующие об ангеле смерти, который ночью прошёл по Египту и убил всех первенцев, пощадив только дома со знаком крови агнца на дверных косяках. В каком-то смысле я тоже ангел смерти, но сила, которой я служу, ещё более мстительна и беспощадна, чем Бог Израиля. Я тот, кто отмечает дверные косяки ночью, и мы не проходим мимо ни одного.
ГЛАВА 4
ПЕРЕНАЗНАЧЕНИЕ
Время, проведённое на планете: чуть меньше восьми часов. Время, проведённое на дезактивации, медицинском осмотре после миссии, разборе полётов, сдаче оружия и проверке инвентаря оборудования: чуть меньше восьми часов. Когда я наконец падаю на койку, перехватив несколько бутербродов в столовой унтер-офицеров, я бодрствую уже почти сутки. Даже без таблеток от бессонницы, которые нам предлагают после миссий, я засыпаю почти мгновенно, видя мрачные сны о пепле и огне.