«Да, всё готово. У меня не было выбора, потому что ты пошёл вперёд и только что перезарядился раньше меня».
«Я думала, мы уже решили, что оба подпишем контракты снова», — говорит она. «Помнишь? Ты подсчитал и сказал, что наши бонусы на данный момент — мелочь».
«Да, я знаю. Просто подшучиваю. Весело в лётной школе?»
«Не заводи меня», — говорит она, закатывая глаза. «Не могу дождаться, когда вернусь во флот. Конечно, приятно несколько месяцев не подвергаться обстрелам, но я готова поклясться, что некоторые из этих новичков работают на другую команду. Меня только на этой неделе чуть не убили трижды».
«Эй, ты готовишь следующую партию пилотов-героев. Это важная работа».
«Готовлю очередную партию гробовых вкладышей», — мрачно говорит она. «У наших друзей из SRA есть новая портативная ракета класса «земля-воздух». Ядерная боеголовка мощностью около пятидесяти микротонн. Как раз хватит, чтобы уничтожить звено десантных кораблей, не устроив беспорядка на земле».
«Чёрт, — говорю я. — Что ни говори про ланкийцев, но они, по крайней мере, пока не возятся с ядерным оружием».
«Им не нужно ядерное оружие, Эндрю. Они и без него отлично нам надирают задницы».
За исключением постоянного риска внезапной и насильственной смерти, Хэлли была единственной константой в моей жизни с тех пор, как мы познакомились во взводе базовой подготовки 1066 в центре NACRD в Ореме. Нам удалось сохранить своего рода отношения на расстоянии: месяцы разлуки перемежались короткими отпусками, которые мы проводили вместе в захудалых военно-морских оздоровительных центрах или на захолустных колониях. Мы обе продвинулись в своих карьерных областях: она – первый лейтенант, командующий новеньким первоклассным ударным десантным кораблем, а я уже второй год работаю наводчиком боевых действий, после того как Хэлли вызвалась пройти, как она выразилась, «путь психа».
Работа боевого диспетчера заключается в том, чтобы вместе с пехотинцами на передовой бросаться в самую гущу боя на критически важных заданиях, имея при себе кучу раций и целеуказатель вместо передового оружия. Это было логичным шагом, когда я захотел перейти из отдела нейронных сетей, поскольку уже был обучен работе со всеми информационными системами флота. Они искали добровольцев, а я искал работу поинтереснее, чем наблюдать за индикаторами прогресса в диспетчерской отдела нейронных сетей. Доброволец был найден, и я испытал невероятный энтузиазм.
Я прошёл отбор на должность боевого наводчика и провёл почти весь третий год службы в учёбе. Тем временем Хэлли совершил двести боевых вылетов, налетал тысячи часов и получил Крест «За выдающиеся лётные заслуги» за совершенно безумный полёт, вырвав разведгруппу из объятий роты морской пехоты SRA в разгар ожесточённой перестрелки. Мы оба считаем, что у другого работа опаснее, и оба правы, в зависимости от задания на неделю.
«Через несколько дней снова отправляюсь на планету», — сообщаю я Хэлли. Даже по защищённому каналу связи мне не положено разглашать подробности операции. Фильтрующее программное обеспечение устанавливает трёхсекундную задержку соединения сверх обычной, чтобы прервать передачу, если обнаружит, что я говорю о планетах, названиях кораблей или звёздных системах.
«Lankies или SRA?» — спрашивает она.
«Лэнки. Я высаживаюсь с разведгруппой. Мы поищем что-нибудь, на что стоит сбросить несколько килотонн».
«Просто команда? Это не так уж много оружия».
«Ну, идея в том, чтобы избегать их, если получится. К тому же, я иду с разведчиком. Со мной всё будет в порядке».
«Да, ну, даже разведчики умирают», — говорит Хэлли. «Я не раз приходил на запланированную вылазку без единого человека, потому что вся команда была замазана».
«Если у нас возникнут проблемы, я позволю разведчику стрелять, пока сам убегу. Я всего лишь ходячая радиостанция».
«Знаешь, нам, на самом деле, очень повезло, что мы притягиваем к себе всякую хрень», — размышляет Хэлли, и мы оба смеемся.
«У тебя странное представление о „везении“», — говорю я, но знаю, что она права. Мы выполняем одну из самых опасных задач во флоте и умудрились пережить почти четыре года боевых вылетов без серьёзных повреждений. К моменту окончания базовой подготовки в нашем взводе было всего двенадцать выпускников, и четверо из них погибли в бою. Как ни странно, все участники нашего обеденного стола живы, и я единственный из нашей небольшой группы, кто умудрился получить достаточно ранений, чтобы получить Пурпурное сердце. Крест «За выдающиеся лётные заслуги» Хэлли делает её самой высокопоставленной из нас, и, поскольку она была единственной выпускницей нашего взвода, получившей офицерское звание, она также является самым высокопоставленным членом пятого обеденного стола.