«Какой хреновый день», — говорит сержант, повторяя слова сержанта взвода, сидевшего через проход от меня и, вероятно, погибшего за миллисекунду, когда проникающий стержень «Лэнки» пробил корабль насквозь.
Мы молча дрейфуем в темноте, размышляя над этой эпитафией. Я прихожу к выводу, что последние слова сержанта взвода были произнесены весьма удачно.
Паря в тёмном, безмолвном корпусе нашего разбитого десантного корабля, я не вижу ни верха, ни низа. Без хронометра на дисплее моего шлема я бы вообще не смог измерить ход времени. Я отправляю одно и то же экстренное сообщение каждые пять минут, но спустя полчаса после гибели Банши Два-Пять никто не подтвердил наши просьбы о помощи. Низкочастотный канал передачи данных моего скафандра с флотом прекратил обновление данных в режиме реального времени, и мой тактический дисплей показывает только предполагаемые позиции. Оба наших «Лайнбекера» мигают аварийными маяками, а крейсер управления пространством «Молот» полностью исчез с карты. « Манитоба» вышла за пределы моей тактической карты вместе с кораблём семян «Лэнки». Мы одни в космосе над Сириусом.
Охлаждающие элементы моего костюма работают сверхурочно, чтобы жар моего тела не обжег меня в доспехах. Воздуха хватит ещё на два с половиной часа, а аккумулятора хватит на день-два, прежде чем всё отключится. Думаю, стоит ли оставить последнее сообщение в блоках памяти тактического компьютера моего доспеха, может быть, последнее прощание с мамой и Галлеем, но потом решаю, что это бессмысленно. Гравитация Сириуса А рано или поздно поймает разбитый десантный корабль, и тогда мы сгорим в атмосфере. Какие-то частички нас, возможно, выживут, но даже если мы когда-нибудь вернём себе систему Сириуса А, никто не станет искать несколько жетонов и обгоревших чипов памяти.
Через сорок пять минут после моего первого вызова на экране появляется ещё один аварийный маяк с векторной маркировкой, указывающей, что терпящее бедствие судно находится далеко за пределами видимости дисплея. Затем соединение с сетью TacLink полностью обрывается.
«Ну и черт ».
«Что случилось, Грейсон?» — спрашивает другой сержант.
«Мы потеряли «Манитобу» . Её аварийный буй только что всплыл».
Из других войск доносятся стоны отчаяния. «Манитоба» не успела вовремя спуститься к парашюту Алькубьерре. Никто не узнает о нашей судьбе, пока наша оперативная группа не опоздает к Вратам и не отправит кого-нибудь на поиски. Только из-за авианосца и трёх крейсеров мы сегодня потеряли десять тысяч человек, а ещё пять тысяч пехотинцев застряли в грязи на Сириусе, ожидая неминуемого истребления новыми хозяевами системы. Понятия не имею, сколько гражданских добавится к общему числу к тому времени, как ланкийцы завершат захват, но это старая колония, основанная полвека назад — миллион или больше поселенцев, как минимум третьего поколения инопланетян.
Мне двадцать шесть лет. Последние пять лет своей жизни я служил Содружеству, куда бы меня ни посылали. Я потерял счёт людям, которых убил – напрямую, из винтовки, или косвенно, вызывая авиаудары и обеспечивая непосредственную авиаподдержку. Я отдавал приказы наносить ядерные удары по городам Ланки и расстреливал наших собственных граждан во время бунтов за социальное обеспечение ещё в те времена, когда я был ассистентом помощника. Всё это привело меня к этой судьбе – задохнуться в обломках десантного корабля, высоко над второсортной колонией, которую мы никогда не планировали сохранять, или покончить со всем этим быстрым выстрелом из винтовки.
Я думаю о Хэлли – о нашей первой встрече в первый день курса «Основы», когда мы по счастливой случайности оказались соседями по комнате, – и испытываю глубокую благодарность за наши прерывистые, суматошные и странные отношения, интенсивные и волнующие, несмотря на все препятствия, воздвигнутые на нашем пути безразличными военными. Я думаю о маме и о том, как она будет скорбеть о потере единственного ребёнка, но я рада, что нам удалось провести немного времени вместе перед тем, как я отправлюсь на этой козьей веревке.
Я прихожу к выводу, что ни о чём не жалею и что, будь у меня выбор, я бы сделал всё это снова, точно так же. Пусть моя жизнь и была короткой, по крайней мере, мне удалось прожить её остаток на своих условиях.
Через час, когда запаса воздуха остается чуть больше двух часов, я снова включаю передатчик.
Всем подразделениям флота, всем подразделениям флота. Говорит Тейлпайп-5 с «Банши-2-5». Мы погибли в космосе, у нас заканчивается кислород. Всех, кто остался, прошу отчитаться.