Она постукивает по единственному шеврону моего сержантского звания пальцем своей бронированной перчатки.
«Немного поднялся по лестнице, да?»
«Да. Ты же знаешь флот. Они всем такие штуки раздают».
«Ты молодец», — говорит она и кивает на вспышку боевого контроллера на моём шлеме. «Я рада, что ты не застрял на той работе консольщика, на которую тебя наказал Унверт».
«У них никогда не хватает психов для самоубийственной трассы. Что случилось с майором Унвертом?»
Сержант Фэллон качает головой и с отвращением фыркает.
«Майор Унверт теперь подполковник Унверт. Он новый командир 365-го полка. Место уже не то, что прежде, скажу я вам».
«Почему вы перешли в другую часть, сержант?»
«У меня не было выбора, Грейсон», — она немного понижает голос. «330-й — это своего рода штрафной батальон. В прошлом году он сильно пострадал во время беспорядков в Нью-Мадриде, поэтому его распустили и переформировали из всех неудачников и недовольных, от которых бригада хотела избавиться. Вот видишь, он держит нас всех в одном месте».
Она оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, кто мог бы подслушать, но смотритель тира находится по ту сторону двери тира, и мы одни в вестибюле.
«Мне пора возвращаться к своим, Грейсон, но пусть твой график будет свободным. Встретимся после вечернего ужина, в 19:00. У нас тут что-то вроде клуба в одном из ангаров. Палуба Фокстрот, F2029. Нам есть о чём поговорить».
———
Остаток дня я провожу, пристреливая винтовки и прогоняя свою новую боевую броню по всем протоколам самотестирования. Мой специализированный комплект боевого контроллера отстаёт на два поколения от того, что сгорел в моём шкафчике на « Манитобе» , но все коммуникационные и сетевые модули работают как надо, а на броне нет ни вмятин, ни протечек. Без защитного костюма моя боевая выносливость на планете Ланки измеряется часами, а не днями, но, поскольку никому из остальных пехотинцев комплект HEBA не выдали, я могу с уверенностью поспорить, что мы не пойдём в лобовую атаку на устоявшуюся колонию Ланки.
Как заправский солдат, я спускаюсь на палубу «Фокстрот» на пятнадцать минут раньше. Блок F2029 – это куб для обслуживания и хранения в углу зоны техобслуживания у ангара, отделенный от остальной части палубы сеткой из пласталлоя. Двое бойцов HD стоят у открытого входа, но не делают ничего, чтобы помешать мне войти. В кубе хранения кто-то сложил штабеля модульных ящиков с оборудованием вдоль сетчатых стен, образовав барьер высотой восемь футов. За импровизированными перегородками для обеспечения конфиденциальности ещё больше ящиков с оборудованием было реквизировано в качестве мебели, служа скамьями и столами. В контейнере хранения отдыхает дюжина бойцов HD, и все они поворачивают головы в мою сторону, когда я вхожу.
«Заблудились где-нибудь, сержант?» — спрашивает меня старший лейтенант, и в его голосе слышны лишь нотки сердечности.
«Ищу старшего сержанта Фэллона», — говорю я. Взгляды бойцов ГД не то чтобы враждебные, но и не приветливые. Внезапно я остро осознаю, что спустился сюда безоружным, а у каждого из бойцов ГД в комнате есть как минимум боевой нож.
«С ним всё в порядке», — раздаётся голос сержанта Фэллон позади меня. Она проходит мимо меня в комнату, всё ещё в боевой броне. «Грейсон был одним из моих парней в 365-м. Он был в дерьме вместе со мной».
Сдерживаемая враждебность в комнате рассеивается. Я замечаю, что даже первый лейтенант мгновенно подчиняется сержанту Фэллон. Она подходит к одной из импровизированных скамеек и с хрипом опускается на неё.
«Присаживайся, Грейсон», — говорит она. «Эти ребята не кусаются. Мы все здесь друзья».
Я выполняю приказ и сажусь за импровизированный стол напротив сержанта Фэллон, которая опытными руками расстегивает защёлки нагрудника и спинной пластины. Она снимает жёсткие пластины внешней брони и бросает их на палубу.
«Долгий день, мать его», — говорит она мне и кладёт ноги на ящик, который служит ей столом. «Не понимаю, как вы, жалкие ничтожества, вообще выдерживаете, месяцами торча в этих гробах. Я тут всего полтора дня хожу, а уже начинаю клаустрофобить».
«Это помогает напомнить себе, как много места по ту сторону корпуса, — говорю я. — Думай о нём как о чём-то уютном. Радуйся, что ты на авианосце. Много места для ног. Фрегат примерно в двадцатую часть тоннажа».
«Вот чем ты занимался последние пять лет? Сидел в одной из этих консервных банок?»