«Нет, не думаю, что они это сделают», — говорит она. «В основном потому, что тот, кто отдал приказ, командует и этим флотом».
«Это может стать проблемой», — говорит администратор. «Вы, ребята, всего лишь отряд. Они могут приехать сюда и отправить вас на гауптвахту в любое время, а потом всё равно забрать наши вещи».
«Мы — взвод, — говорит сержант Фэллон. — Остальные мои люди на аэродроме, гидропонной ферме и водохранилище. Они окапываются для обороны».
«Сколько солдат там, на орбите?»
«Большая часть полка космической пехоты. Плюс две роты СИ в лагере «Фростбайт», — говорю я. — Но флот не горит желанием стрелять по центру гражданских городов. Им придётся прийти и вытаскивать нас оттуда тяжёлым путём».
«Я не в восторге от идеи перестрелки прямо здесь, в центре города», — говорит администратор. «Здесь, знаете ли, больше десяти тысяч человек. Не так уж много свободного места для шальных пуль».
«Да, но они и это знают», — говорит сержант Фэллон.
Администратор снова смотрит на горстку солдат у входа в продовольственный бункер.
«Вы, ребята, сумасшедшие. Не то чтобы я не ценил ваше предложение, но что вы можете сделать со взводом против целого полка? Вот именно, сорок против тысячи?»
«Две тысячи», — говорю я.
«Ну», — говорит сержант Фэллон и криво ухмыляется. «У нас также есть два полных батальона моих ребят из Защиты Родины, которые уже сидят на этой скале. У тебя на аэродроме есть куча этих атмосферных прыгунов через лужи, не так ли?»
Администратор и констебли несколько минут стоят в стороне, тихо, но оживлённо обсуждая ситуацию. Затем они возвращаются туда, где стоим мы с сержантом Фэллоном.
«Послушайте, — говорит администратор. — Мне не нравится мысль о том, что вы, ворчуны, будете перестреливаться друг с другом прямо в центре моего города».
Он смотрит на бункер для хранения продуктов и на мгновение кусает нижнюю губу.
«Но я, чёрт возьми, не соглашался на военную оккупацию моим собственным народом. Конституция Содружества гласит, что вы служите нам, а не наоборот».
«Ты здесь главный гражданский, — говорит сержант Фэллон. — Пока они снова не откроют этот парашют и не отдадут нам противоположный приказ, моим начальником будешь ты, а не тот однозвёздный писака там, на авианосце».
Она кивает солдатам у входа в бункер.
«Хочешь оставить всё это добро в руках гражданских — скажи только слово. Если хочешь, я передаю тебе весь свой отряд. Скорее всего, они не захотят выселять полторы тысячи из нас. А если и захотят, то поймут, что Homeworld Defense играет в эту игру лучше, чем они».
«Как вы собираетесь справиться с этими десантными кораблями?» — спрашивает констебль Гест. «Они могут сброситься на нас в любой момент. У вас есть что-то, что отпугнет целую стаю таких?»
Сержант Фэллон улыбается.
«Мы, так сказать, одолжили у гарнизона новенькие десантные корабли. Все четыре».
Констебль Гест с улыбкой качает головой.
«Сделайте это», — говорит администратор. «Прежде чем они узнают, чем вы тут занимаетесь. Я свяжусь по радио с начальником флота наверху, как только вы всё организуете. Попробую его как-нибудь убедить».
Констебль Гест поворачивается к своим коллегам-полицейским.
«Нам понадобится куча значков. Я хочу заместить каждого из этих парней».
———
«Пора выбирать сторону», — говорит мне сержант Фэллон чуть позже, когда отряд обустраивает оборонительные позиции у продовольственного бункера. «Мне нужна твоя помощь. Ты — профессионал, управляющий тактической сетью. Мне нужен кто-то, кто будет координировать действия десантников и десантных кораблей. Дай знать, когда нам пришлют роту с орбиты. Но я не собираюсь держать тебя здесь под дулом пистолета. Не хочешь ввязываться в это, можешь вернуться в «Отмороженный», и никаких обид. В лучшем случае мы все окажемся под трибуналом. Я не прошу тебя спустить свою карьеру в унитаз».
Мне не нравится идея вставать на сторону, противоречащую моим однополчанам и морякам. Если я свяжу свою судьбу с сержантом Фэллон и её батальонами HD, я навсегда стану персоной нон грата в любой флотской столовой и на любой корабельной стоянке, даже если мне не придётся провести следующие двадцать лет в военной тюрьме за мятеж. Раз уж мы на войне, они, вероятно, на этом не остановятся. То, что мы здесь делаем, может привести нас всех к расстрелу.
Но зачем мы здесь? Если мы существуем для защиты колоний, как может быть предательством поддержка местных жителей?
Я помню присягу, которую я дал на церемонии повторного зачисления всего несколько недель назад. Я должен был мужественно защищать законы Содружества и свободу его граждан.