«Не знаю, полковник, — говорит сержант Фэллон. — Учитывая всё это, я даже рад, что у космических обезьянок на Фростбайте сейчас нет ни танков, ни артиллерии».
«Это один из способов взглянуть на это. Рад, что вы не разучились видеть положительные стороны, сержант».
«Да, видела», — говорит она. «На Земле. Примерно в то время мне пришлось застрелить свою первую крысу, живущую на пособие, которая бунтовала, требуя хоть какой-то еды, кроме переработанного дерьма».
———
«Ты же понимаешь, что нам так или иначе конец, да?» — говорит мне сержант Фэллон чуть позже, когда мы выходим на улицу подышать свежим воздухом. За последние несколько часов температура так сильно упала, что я очень благодарен обогревателям в своей боевой броне.
«Ага», — говорю я. «Флот победит, мы окажемся на гауптвахте, а затем в военной тюрьме на следующие двадцать лет. Выиграем — и сможем удержаться на этой замёрзшей пустоши, пока сеть снова не включат, и не появится новый флот. Если сеть не будет работать, придётся беспокоиться, что ланкийцы нас найдут. В любом случае, счастливого конца не будет».
«Так почему ты перешёл на другую сторону? Ты же знаешь, я бы не стал тебя удерживать от возвращения на Фростбайт с этими десантными качками, верно?»
«Знаю». Я снимаю нашивку с наплечника боевой брони и смотрю на неё. «На самом деле, причин много».
"Как что?"
«Потому что мне не нравилось то, чем мы занимались в ТА. Все эти вылазки против мятежников. То есть, они стреляли по нам в этих социальных центрах, но только потому, что мы заходили к ним в гости, готовые надрать им задницы, понимаете? Я не держу зла. Даже из-за двух пуль, которые я получил в Детройте».
Сержант Фэллон смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.
«А потом меня зачислили во флот», — продолжаю я. «Началась вся эта хрень с ланкийцами, и я даже радовался тому, что делаю. Спасаю человечество и всё такое. Чёрт, даже сражаюсь с русскими и китайцами. По крайней мере, они были настоящими врагами. И вооружены были не хуже нас. Я тоже не держу на них зла. Но это как ты сказал флоту по связи. Будь я проклят, если вернусь к этой херне с полицией гетто. Если мы пойдём против своих, нам, блядь, незачем существовать».
Сержант Фэллон улыбается, что она делает так редко, что на мгновение она кажется совершенно другим человеком.
«Мы должны быть крутыми, Эндрю. Поэтому у нас есть оружие, особый корм и банковские счета в конце. Поэтому мы держимся на поводке и кусаем всех, на кого нам указывают».
«Направьте меня на колонию ланки, и я позволю вам запустить меня прямо туда с помощью биокапсулы с орбиты и вызвать ядерный удар по моей собственной позиции. Но если они хотят, чтобы я снова играл роль тюремщика, им нужно найти кого-то другого».
«Вот что мы должны были сделать, — говорит она. — Вот почему мы отправились в это путешествие. Вызволить нас с Земли, заставить нас держать мирных жителей в узде, как мы делаем дома. Вы, ребята, должны были держать нас на поводках».
«Пока что все идет не так уж хорошо, не так ли?»
«Нет, не так». Она пнула несколько камешков носком ботинка. «По правде говоря, я бы не отказалась сейчас быть мухой на стене в Министерстве обороны Земли. Если они не могут рассчитывать на свои крутые подразделения, чтобы держать под контролем каких-то негодяев из HD здесь, вдали от прессы, то сомневаюсь, что дома им повезёт больше. Может, к тому времени, как мы вернёмся домой, Североамериканского Содружества уже не будет. Если, конечно, мы вообще когда-нибудь вернёмся».
«Могло быть и хуже», — говорю я. «Может быть, они снова включат сеть, и когда мы вернёмся на Землю, на орбите окажется несколько сотен ланкийских семенных кораблей, а в атмосфере будет двадцать процентов углекислого газа».
Сержант Фэллон пожимает плечами. «Тогда я поборю желание съесть собственную винтовку и присоединюсь к той части человечества, которая захочет искать новое место жительства. Люди выносливы, Эндрю. Они сделают всё, чтобы продолжать жить, как бы паршиво ни становилась жизнь. Спросите бедолаг в социальных центрах у себя на родине».
«А я думал, что мне очень повезло, когда мне прислали письмо о зачислении», — говорю я. «Один из ста претендентов, и всё такое».
«Ну, ты же здесь, да? Могло быть и хуже. По крайней мере, у тебя есть винтовка и кое-какие навыки. Во всяком случае, достаточно, чтобы сказать нашему уважаемому руководству, что ты больше не играешь».