- У меня же сын такой, как ты, служит...
Закончить она не успела, в следующую секунду ВВ-шник схватил женщину и с силой ударил её головой о каменный забор. Женщина охнула и стала сползать на землю, оставляя на заборе кровавый след. Капитан тут же подскочил к ВВ-шнику и вполголоса произнёс: "Молодец! Правильно!"
Толпа заволновалась ещё больше. Раздались гневные выкрики: "Фашисты! Что вы делаете!" Капитан повернулся к толпе спиной и стал о чём-то разговаривать с лейтенантом. Фёдор тем временем выбрался из толпы и столкнулся с Андреем.
- И ты здесь? Привет.
- Здравствуй, - произнёс Андрей. - Не могу понять, откуда берутся такие гады?
- О чём это ты?
Андрей кивнул в сторону оцепления.
- Ну, ты меня удивляешь, - сказал Фёдор. - Ты же такие умные книжки читаешь, гуманитарное образование имеешь, и задаёшь глупые вопросы. Больное общество и, как следствие, больная армия. Чем этот подлец, - Фёдор кивнул на капитана, - хуже другого подлеца Ерина, бывшего участкового, а теперь министра МВД? Да ничем; и он тоже хочет стать министром. Вот он и карабкается по служебной лестнице, а для этого такие вещи как совесть, честь, присяга, воинский долг - лишняя обуза, от них надо избавиться, и он избавился. Пусти душу в ад, и будешь богат.
- Ну а простые ребята, что же они, ведь русские парни. Видео отделение военных строителей, которые пришли защищать Верховный Совет, и эти - они же одного с ними возраста, такие же солдаты.
- Чего?! - удивился Фёдор и снисходительно улыбнулся. - Ну ты даёшь! Во-первых, они не солдаты, они - ВВ-шники. А во-вторых, между стройбатовцем и ВВ-шником огромная разница, это как небо и земля. К примеру, когда я служил, рядом была ВВ-шная часть, так вот, ихним офицерам мы честь не отдавали, ни один стройбатовец ни разу не козырнул ВВ-шнику, это считалось западло.
- А если бы вам приказали, как этим ребятам, встать в оцеплении?
- У нас больше половины парней были после отсидки, так что ментовать мы бы не стали. Тем более бить кого дубинками. Рота просто разбрелась бы по городу, и потребовалось бы немало усилий, чтобы собрать её снова. И потом, кто бы нам приказал? Вот этот урод, что ли? - Фёдор кивнул на капитана. - Да он бы не смог нашу военно-строительную роту даже построить, не то что приказать, ему бы никто не повиновался. Чтобы ментяра нами командовал? Ну уж нет! А через два-три дня он бы выпрыгнул в окно с пятого или шестого этажа, или полез бы в котлован проверять опалубку, и его залило бы бетоном. Бывают же на стройке несчастные случаи! Ихних офицеров мы презирали, а к рядовым ВВ-шникам относились как к ущербным, недоделанным. Мы их за воинов не считали. В армию призвали, а солдатами они так и не стали: полументы, полусуки, одним словом, опущенные.
А как мы провожали своих дембелей! Шумной толпой вваливались на вокзал, на перрон. Мабуту! Стройбат гуляет, и на наших плечах красовались благородные чёрные погоны, на петлицах стояли запылённые бульдозеры; а эти суки спарывали свои погоны и пришивали синие, зелёные, красные - любые, только не креповые. Потому как их частенько сбрасывали с поездов. Впрочем, с поездов, кажется, их и сейчас выкидывают. Обрати внимание, в ноябре, в декабре месяце как едут домой дембеля. Ты увидишь десантников в аксельбантами, погранцов, моряков с немыслимыми нашивками, но ВВ-шников ты не увидишь. Эти едут домой, как воры, в чужих погонах или в гражданке. Солдатами не рождаются, ими становятся. У щенков должны прорезаться зубы, и они должны заматереть, чтобы стать волкодавами, но из них можно вырастить и шакалов. Всё зависит от того, как воспитывать. Какой-нибудь сельский увалень, из деревни Нижние Тетёрки, попадает вот к такому отцу-командиру,Фёдор кивнул на капитана, - и его воспитают в нужном духе. Посмотри на этих щенков, небось у каждого в кармане лежит по увольнительной записке, оформленной, только печать осталось поставить. Будете хорошо служить пойдёте во внеочередное увольнение в город, а кто плохо, тому печать не поставлю. Вот они и стараются, женщину головой об стенку, а она ему в матери годится. Родину продал за увольнение в город, дешёвка. и стал он опущенным, сучеройдом, хуже пидараста, и будут его теперь в течение всей службы постоянно опускать, опускать, и пойдёт он на дембель в чужих погонах, как вор. Ну, а может, на сверхсрочной останется, до капитана дорастёт и станет вот таким же подонком. Вот он, высокий, стройный, кровь с молоком, об асфальт не расшибёшь, орёл! Но только с вороньими перьями! - Фёдор замолчал.
- Ты немножко не прав, - сказал Андрей. - Если парень вырос в нормальной семье, то никто его не опустит и даже во внутренних войсках он останется самим собой.
- Для этого надо быть сильным человеком, а быть человеком трудно, подлецом легче. Извини, Андрюш, но мне пора на работу. Вечером созвонимся.
- Ну бывай!
Фёдор заспешил к метро, но, не доходя до него, он увидел в сквере на лавочке Гриню, который оживлённо беседовал с какой-то старой еврейкой. Мимо них прошёл пожилой мужчина и сунул в руки Григорию газету.
- Газета русских патриотов, читайте! - произнёс мужчина и пошёл дальше.
- Русский собор, - прочитал Гриня вслух.
- Это фашистская газета! - завизжала еврейка. - Её генерал Стерлигов издаёт, этот гад. Ох и сволочь, ох и сволочь!
- Вы знаете, Роза Львовна, я тоже им недоволен. Чем он занимается? Газетки печатает, брошюрки, и всё, больше ничего. Что толку от этих газет?
- Это фашистская газета. Он заведовал хозяйственной частью КГБ: мётлами, вёдрами, уборщицами, и наворовал "лимоны", теперь на эти деньги печатает эту мерзость. Негодяй!
- И не говорите, на что тратит народные деньги. Нет чтобы создать боевые отряды, вооружить их и устроить военный переворот, а он - газетки, это же не выстрел, ни гранаты и не автомат.
- Гришенька, вы не знаете? - сказала еврейка вкрадчивым голосом. - Он уже создал боевые отряды.
- Неужели?
- Да. Моя сестра всё лето прожила на даче. Так эта сволочь арендовала целый дом отдыха, и его фашисты всё лето так упражнялись.Чего они только так не делали: и бегали, и стреляли, и приёмы всякие изучали, и каждую неделю приезжали новые. У него этих молодчиков уже несколько тысяч.