— Послушайте, хлопцы! — сказал Куракин, обхватив руками вагонный столик. — Вот мы все время мечтали об этом дне, а у меня сейчас такое чувство, что и сам толком не могу разобраться. Я рад, страшно рад тому, что я летчик. Понимаете, сейчас приеду домой, к старым школьным товарищам и скажу: смотрите на меня, на мои крылья… В этот момент я, наверно, буду эффектно выглядеть. Все это очень, очень хорошо. И все же что-то меня тревожит… Чего-то боюсь. Я на минуту представил себе, на какую дорогу мы вышли, сколько сложных боевых машин нужно освоить, учить людей, учиться самому. Хватит ли сил?
Степан умолк. Астахов и Федор с удивлением смотрели на него. Виктор почему-то смутился. Может быть, и его тревожили эти же мысли?
— Ну, — ответил Федор, — расходуй свои силы с умом. Но не думай, что у тебя их мало. Мы еще, брат, не знаем своих возможностей. У нас их непочатый край, только по-разному они проявляются в разной обстановке. Будут в твоей жизни такие минуты, когда ты будешь делать, казалось бы, невозможное. У нас мастер говорил, бывало: главное — харч и спокойствие. Жаль, уезжаю от вас, но, думаю, в армии встретимся. Наш призывной год не за горами.
— Еще до армии не раз встретимся. Было бы желание. Ну, что же, я думаю, начнем. — Николай нагнулся, раскрыл чемодан, достал вино, хлеб, колбасу. — Витя, открой консервы, ты, Федя, нарежь колбасу, а это по моей части. Я вам тоже кое-что скажу. — Астахов разлил вино по стаканам. — Так вот, друзья. Я рад, что день, о котором я мечтал еще в тайге, пришел. Теперь я жду другого дня, когда мы назовем себя военными летчиками. Вот за этот будущий день и предлагаю выпить. За дружбу, друзья!
Витя, презиравший все спиртное, на этот раз торопливо проглотил содержимое стакана. Дважды просыпались пассажиры и опять укладывались спать, а четверо летчиков все еще разговаривали. Астахов отметил у себя в блокноте:
«1939 год. Октябрь. Летчик!»
4
Таня Родионова, работница суконной фабрики, никогда не мечтала стать летчиком. В юности она с увлечением читала книги о путешествиях. Ее манило море, и она мечтала быть капитаном дальнего плавания, в крайнем случае, каким-нибудь штурманом или радистом. Позже мечтала о севере, ночами ей грезилась Арктика и белое безмолвие, бескрайняя снежная тундра и полярные льды-исполины. Одно время думала, что окончит школу связистов и уедет на север.
С детства она увлекалась спортом: зимой — на катке, на лыжах, летом — на реке. Росла сильной, здоровой девушкой. Много, пожалуй, очень много юношей с тайной завистью смотрели на ее гибкую фигуру и сильные ноги.
Все, однако, получилось не так, как хотелось. Мать умерла, когда дочери не было еще шестнадцати лет. Потом отец серьезна заболел и вынужден был уйти на пенсию. Тане пришлось, не окончив средней школы, поступить на работу. Дома за хозяйством присматривала сестра отца, тетя Оля.
На фабрике Таня вступила в комсомол. Ее любили за трудолюбие, за кипучую энергию и независимый характер, за то, что была хорошим товарищем решительно для всех, кто ее окружал. Уже через полгода Таню выбрали в члены комсомольского комитета. Около года назад на фабрике организовался кружок планеристов. Таня записалась в него. Это был новый для нее вид спорта. Короткие, но стремительные полеты на планере настолько увлекли ее, что она всякий раз с большим сожалением уходила с поля после полетов. Она еще боялась признаться себе в том, что появилось новое желание — стать летчиком.
Однажды на заседании комсомольского комитета секретарь сказал, что комсомольцы фабрики должны выделить несколько человек в аэроклуб, в первую очередь из тех, кто обучался полетам на планерах.
И Таня решилась, сходила даже на аэродром, где производили учебные полеты, и впервые увидела взлетающие самолеты. Каким образом будет производиться набор курсантов в аэроклуб, толком никто не знал, и все ждали, когда придут представители. Таня не была уверена, что девушки тоже могут быть приняты. Часто она с любопытством украдкой наблюдала за людьми в форме летчиков, которых встречала в городском саду, в кино или просто в городе.
Совсем недавно с подругой даже познакомились в парке с какими-то совсем молодыми летчиками, но это знакомство оставило в ее душе неприятный осадок.
Настойчивость того красивого парня граничила с нахальством. Летчик, когда расставались, неожиданно поцеловал ее, больно сдавив грудь. Она настолько растерялась, что в этот момент не нашла ничего лучшего, как убежать домой. Был бы это кто-нибудь другой, из заводских, она знала бы, что делать. Однажды было такое раньше… Парень ушел, получив ответный поцелуй «ручкой в щечку».