— Капитан Брагинский слушает.
Через минуту Брагинский медленно положил трубку на место и некоторое время молча смотрел куда-то в пространство. Лицо его потемнело, слегка вздрогнули плотно сжатые губы. Инструктор торопливо встал, чувствуя, что случилось что-то неожиданное.
— Звонил полковник… — сделав минутную паузу, Брагинский тихо добавил: — Немцы перешли границу. Объявлена боевая тревога. Самолеты на посадку! Приготовить к боевому вылету. Боеприпасы на аэродром. Может быть, сегодня придется драться с немецкими бомбардировщиками.
Астахов вылез из кабины истребителя и, отстегивая лямки парашюта, прислушался: издали доносился протяжный вой сирены. Он уже привык к частым учебным тревогам и не волновался. Сбросив с себя парашют, он побежал к общежитию. Нужно было взять винтовку и занять место в группе боевого охранения аэродрома. Вылетать по тревоге он еще не имел права. Захватив винтовку и противогаз, Николай быстро спустился по лестнице и услышал позади себя громкий голос старшины отряда:
— Строиться на спортивной площадке!
«Вот еще новость! — подумалось Астахову. — А как же расписание? Никогда этого не бывало…»
Под густыми деревьями, окружавшими спортплощадку, Астахов увидел всех курсантов, не занятых в наряде. Сразу же бросилось в глаза, что нет почему-то обычных шуток; с винтовками в руках курсанты группами и в одиночку курили, тихо разговаривая; несколько командиров стояли в стороне.
— Вы не заблудились? — стараясь скрыть смутную тревогу, спросил Николай, но его сурово прервали:
— Война.
Как ни странно, но Астахов в первую секунду почувствовал что-то вроде облегчения. Он и впоследствии не мог объяснить этого чувства. Вероятно, потому, что война с фашистской Германией казалась ему, как и многим другим, неизбежной, он так привык к этой мысли, что известие не поразило его.
Единственный вопрос сразу же возник у него: что будет с курсантами первого отряда? Они почти выпускники. Не задержит ли война их выпуск? Сможет ли он немедленно уйти в полк, сесть в кабину боевого самолета и быть готовым выполнить долг воина?
Только бы скорее лететь — туда, на запад! Он представил себе почти всю Европу в руках Германии и подумал, что эта война будет тяжелой. Мысль его снова заработала в прежнем направлении: скорее бы в полк!
Один из командиров быстро выбежал на середину площадки:
— Становись!
Два ряда притихших курсантов, выровнявшись, внимательно смотрели на приближавшихся комиссара и начальника школы. Полковник Богуш громко приветствовал строй. Как всегда, лицо его было спокойно и сурово, а движения неторопливы. Внимательно осмотрев ряды, вышел на середину площадки. И если у некоторых еще за минуту до этого была мысль: «а может, случившееся — простая провокация на границе?» — то скупая, короткая речь полковника никаких сомнений не оставила.
Солнце по-прежнему ярко светило, легкий ветерок чуть шевелил листья на деревьях, воздух был наполнен свежестью, запахом трав; но и в природе появилось что-то новое, как будто она чувствовала тревогу людей.
…Астахов сидел в грузовой машине, которая отвозила его группу в дальний конец аэродрома, и разговаривал с товарищами, не давая воли мыслям, назойливо напоминавшим о Тане. Война по-новому определяла и устраивала то самое будущее, которое еще вчера, еще два часа назад, казалось таким ясным. Встреча с Таней откладывалась на самое неопределенное время.
Едва группа, к которой принадлежал Астахов, расположилась в густом кустарнике на границе аэродрома, как со стороны города послышался далекий, но все же ясно долетавший сюда продолжительный гудок. Через минуту к нему присоединились другие, затем — третьи… все гудки города слились в один сплошной, то затихающий, то возрастающий гул… Над головами, заставив Астахова и товарищей присесть от неожиданности, на бреющем полете пронеслись на запад восемь истребителей. Следом, также к западу, прошли еще несколько самолетов, но уже на высоте.
— Ну, вот, кажется, началось! — проговорил один из курсантов. — Они же, сволочи, начали бомбить сразу несколько городов. Могут и сюда пожаловать.
— Если уже не здесь! Воздушная тревога в городе. Слышишь?
— Этот звук из могилы услышишь: прямо душу на части рвет! — со злобой проговорил Виктор, прислушиваясь к гудкам.
— Хлопцы! Вы подумайте, что теперь делается на границе! — возбужденно произнес Зайчик. — Ведь такая лавина сразу нагрянула.
«А ведь Федор теперь в Бресте»! — мелькнуло у Астахова.
Голос младшего лейтенанта, руководившего группой, вывел Астахова из задумчивости. Двух курсантов послали за обедом. Гудки прекратились. Подошел посыльный и о чем-то доложил младшему лейтенанту. Он оставил Астахова старшим, сообщив ему, что в городке распространился слух, будто десант в сто человек сброшен в районе аэродрома с целью уничтожения самолетов, и вместе с посыльным ушел в сторону авиагородка.