Им овладела одна мысль, одно стремление — только бы успеть! Забыв про прицел, он направил нос самолета на капот вражеского истребителя и нажал кнопку. Первая очередь по врагу! Один из «мессеров» сразу пропал из виду, другой дал очередь и ушел вниз. Тут же Астахов увидел падающий истребитель и успел заметить цифру 10 на фюзеляже. Ведомый Калмыкова. Бедняга… Черный дым кривой линией тянулся сзади самолета, а самолет плавно перевалился на нос и вошел в свое последнее пикирование…
Впервые Астахов почувствовал внезапно острый приступ злости. Развернувшись в сторону уходившего врага, он увидел еще один беспорядочно падающий горящий самолет, и к злости присоединилось чувство радости: падал подбитый «мессер».
Треск разбитых приборов в кабине не испугал, а скорее удивил Астахова. Только через секунду он сообразил, что на него «насели». Самолет вздрогнул, мотор фыркнул несколько раз, но продолжал работать. Инстинктивно Астахов направил самолет вниз. Левый глаз почему-то стал плохо видеть, он протер его пальцем левой руки, — палец стал липким и красным… Но боли не было.
Драться, драться, во что бы то ни стало! Астахов вывел самолет из пикирования, попробовал набрать высоту, но раненый мотор перестал слушаться. Далеко внизу падал еще один самолет, судя по размерам — «мессер». Выстрелов больше не слышно. Вражеские самолеты исчезали. К Астахову приближался свой. На фюзеляже цифра «2» — самолет старшего лейтенанта Губина. Командир покачал с крыла на крыло и пошел в сторону своего аэродрома.
Только тут возник страх: не дотяну, придется сесть.
Но где? Напряженно прислушиваясь к работе мотора, Астахов старался не отставать от командира, а мотор работал все хуже и хуже. Высота терялась. Еще минут десять — и аэродром. Губин держался рядом.
Астахов с благодарностью подумал: «Оберегает. Спасибо, командир!» На душе стало как-то легче от его близости. Теперь не страшна вынужденная посадка. Внизу своя земля. Захотелось пить. Сознание немного мутилось, появилось недовольство собой: всего одну очередь выпустил, и ту впустую, потом вспомнился самолет ведомого Калмыкова. «Что с летчиком? Неужели погиб? А парашют? Но ведь это было над территорией врага!»
Впереди показались знакомые ориентиры. Почти на бреющем подошли к аэродрому. Астахов, планируя на посадку, заметил, как несколько ранее севших самолетов закатывали в укрытие.
После посадки, отстегнув лямки парашюта, он почувствовал страшную усталость, хотел приподняться, но тело не слушалось. Кто-то открыл фонарь, и знакомый голос Губина прокричал: «Молодец, Астахов! Ты что это? Да он ранен, черт возьми!.. Эй, помоги вытащить!» Потом все исчезло.
5
Звено Широкова патрулировало в воздухе. Виктор летел в паре с ним, Куракин — с летчиком Тихоновым. Это был первый вылет, когда звено выдержало жестокий бой. Широков по радио получил приказ идти на перехват бомбардировщиков, летевших к городу. Скупо и четко он передал приказ ведомым: «Приготовиться к бою!» — и мягко: «Вперед, соколики!»
Звено на максимальной скорости полетело на запад. Корнеев «прилип» к своему ведущему, готовый в любую секунду поддержать его огнем своих пулеметов. Он хотел боя. Виктор рад был за своего друга Астахова, уже несколько раз участвовавшего в тяжелых боях, и сам с нетерпением ожидал боевого крещения.
Сейчас он мечтал только об одном: чтобы его командир сказал ему — «молодец», как это было сказано Николаю после первого вылета.
В стороне и ниже показались темные силуэты бомбардировщиков. Они шли тесным строем, прикрывая один другого. Куракин насчитал шесть. Он сжался в кабине, пристально всматриваясь в «хейнкелей».
«Вот они — черная смерть! Почему Широков не вызывает еще группу истребителей?» — нервничал Куракин. Через минуту атака. Звено истребителей, круто развернувшись, пикировало на бомбардировщиков. Треск пулеметных очередей полоснул по сердцу Куракина. Он не стрелял. Он не мог стрелять. Бессознательно, не давая себе отчета в своих действиях, он вывел самолет из пикирования и выключил зажигание в кабине. Мотор прекратил работу, и только винт, как ветрянка, продолжал вращаться. Не видя ни своих, ни врагов, Куракин быстро снижался. В телефон услышал резкий, отрывистый голос командира звена: «Молодцы, хлопцы! Одного бомбовоза нет. Еще атака, и они повернут обратно. Тихонов, следи за ведомым, его подбили».