Служба в Рубежном Войске – дело сугубо добровольное. Более того, с улицы туда кого попало попросту не возьмут. Дело в том, что Рубежники в прямом смысле затыкают собой Горловину Шрама – семидесятикилометровую брешь в сплошном вале, отделяющем зону дикой магии от остального мира. Так себе отделяющем, честно говоря: те же секачи, а также дикие горные овцы, винторогие сайгаки и прочие мутанты спокойно поднимаются по пологим склонам на километр вверх и спускаются с другой стороны. Да что там: я как-то лично перебил разъевшихся под влиянием Тьмы до размеров некрупного бегемота бобров-эмигрантов из Шрама, решивших ничтоже сумняшеся построить себе на человеческих земляхводохранилище. Но самые опасные гости, так уж получилось, через вал всё-таки не лезут. А вот к заставам Рубежников в Горловине, бывает, заглядывают на огонёк.
Смертность среди Рубежников высокая: помимо нападения тварей дикая магия опасна и сама по себе. Она как радиация – для обычных людей незаметна, а последствия… Человек ведь тоже может измениться. Никто точно не знает, из-за чего и в какой-то момент организм вдруг перестаёт сопротивляться внешнему воздействию и запускается трансформация. Далеко не все, попавшие под мутации, способны их пережить. Зато те, кто смог… Мой биологический папаша, его светлость герцог ван дер Хорт, выглядит как двух-с-половиной метровый гигант, а его ручищи, уверен, без напряга могут завязать узлом рельс. А ещё он без вреда для здоровья пережил смертельное для нормального человека ранение в почку, причём нож после контакта с кровью генерала Рубежников выглядел так, словно в кислоте побывал…
До источника запахов жилья химеры донесли нас в быстро сгущающемся сумраке. Я едва смог разглядеть внушительный частокол, на который пошли столетние ели, и ворота, которыми и замок герцога де Берга не погнушался бы. Закрытые ворота. За преградой смутно угадывался конёк крыши. Стучать рукой было явно бесполезно, я стал долбить в створку пяткой копья, почти уверенный, что меня не услышат. Если здесь такие деревья на забор пускают, то стены дома, небось, и вовсе толще иных каменных. Но нет, повезло. Похоже кто-то в этот момент оказался во дворе, выбравшись из-под крыши скорее всего по прозаической нужде.
– Кого там несёт?! – мокрая метель, мгновенно тающая на земле, глушила и уносила звуки, так что приходилось орать, надсаживаясь.
– Путников! – я проглотил парочку эпитетов, которыми не стоит награждать любителя дурацких вопросов, если он находится за закрытыми дверями. – На ночь пустите!
– Шляются там всякие, – этого, а то ещё чего и похуже я не услышал, но заранее был готов простить сквернословие мужику, загремевшему запорами. Тяжёлая створка нехотя пошла во внутрь, я разглядел мерцающий язычок пламени масляной лампы в руке у встречающего. – Заводи лошадей… твоё благородие.
Надо же, плащ, мокрой бесформенной серой в темноте тряпкой липнущий к моей спине разглядел, глазастый.
– Это корчма? – крыша, которую я разглядел над воротами, оказалась не домом, а огромным навесом, закрывающим большой кусок двора и упирающимся с другой стороны в стены хозяйственных построек. Разглядел я всё это потому, что рядом с одной из дверей висел ещё один горящий фонарь. Шикарно живут местные по крестьянским меркам, масло некуда девать, что ли?
– А ты, ваше благородие, дворец поди искал? – не слишком вежливо фыркнул трактирщик, или кто он там был. Да ещё и “тыкнул”, чего я от простолюдинов (трезвых, а не после ночной пьянки в Белых Лепках) в отношении себя ещё ни разу не слышал. – Так нет дворцов, звиняй. Тут кроме моей корчмы ваще на тридцать километров в обе стороны только заимки охотничьи да хижины лесорубов.
Занятно как. По тону очевидно, что мужик просто так говорит, а не пытается оскорбить или нарваться на вполне закономерный от плащеносца ответ.
– Дворец, хижина – главное, чтобы тепло и пожрать дали, – в тон ответил я. – И кобыл наших нормально устроить.
Местные аристо привыкли, а меня, честно говоря, от низкопоклонства крестьян и подобострастного подхалимажа трактирщиков до сих пор воротило. Насмотрелся и наслушался, пока от монастыря Белых добирался в Варнаву, и потом когда вместе с Ланой и Мартином ехали в Лид.