Ордерион выдвинул стул и предложил дере присесть. Она изящно опустилась на край сидения и сложила руки на коленях.
— Прошу меня простить, — извинился принц, — я скоро вернусь.
Он кивнул двоим, чтобы остались охранять фрейлину, и подал знак верному другу и помощнику последовать за ним.
Глава 2
— Что думаешь, Хорн? — спросил Ордерион, как только они оказались на улице.
— Служивые совсем от рук отбились, — тот едва не сплюнул на землю. — В оружейных грязь и ржавчина. Траву скосили только у дороги и вокруг сигнальных костров. Если будет жара, как прошлым летом, высохнет все и вспыхнет — глазом не моргнут. Зато, — Хорн хмыкнул, — девки в таверне все, как на подбор. Старых нет, только молодые. И в хороших нарядах.
— Ну, девок трудно не заметить, особенно, когда вряд стоят и не идут зазывать, а ждут, когда внимание само их найдет.
— Тоже заметил? — прищурился Хорн.
— Да, за мужчинами бегать явно не привыкли, — Ордерион посмотрел на двухэтажные домики, которые стояли вдоль одной единственной дороги, проходящей через заставу. Двери в тех были новыми, добротными. Окна выкрашенными. Напротив двух сияла новая кованная ограда. Другие довольствовались ровными деревянными заборами. Конюшня тоже выглядела прилично.
— А что со смотровыми вышками? — спросил Ордерион, пристально изучая одну из них издалека.
— Я не рискнул наверх никого отправить, — ответил друг. — Боюсь, что жук древесину давно съел.
— Контрабанда? — принц перевел взгляд на Хорна.
— К волхву не ходи, — согласился тот.
— А о фрейлине что думаешь? — внезапно спросил Ордерион, чем удивил друга.
— Я о туремских девах вообще не думаю. От них болезнь подцепить можно. Атан, вон сколько лечился у волхва?
— Недолго, — ответил Ордерион.
— Но не известно, вылечился ли, — справедливо заметил Хорн. — А тут еще и немая. Когда у нее речь отняло? И если давно она с изъяном, то почему ю́ни для голоса не приобрела?
— Может, потеряла, пока по лесу от нечисти убегала? — предположил Ордерион.
— Или юни для голоса у нее и не было никогда. Тем, кому язык отрезали, волхвы такие юни не продают, — напомнил Хорн.
— Мошенница? — вернулся к своему предположению принц. — Языки отрезают за вранье и клевету. Но даже если она из осужденных, где могла грамоте научиться? — тут же задал вопрос он.
Хорн лишь пожал плечами в ответ.
Ордерион заметил спешащего по дороге начальника заставы и махнул ему рукой, подзывая к себе.
— Ты это… — Хорн понизил тон, — не рассматривай фрейлину так пристально.
Ордерион его обеспокоенности совершенно не понял.
— Ты меня знаешь. Я — не Атан, — в укор произнес Ордерион.
— Вот потому и говорю, что ты не Атан.
— Язык попридержи, — шикнул Ордерион.
— Извини, — Хорн отвернулся и замолчал, ожидая, когда начальник наконец-то доберется до них, преодолев еще каких-то пару саженей.
— Писчие принадлежности фрейлине сейчас принесут, — задыхаясь, доложил тот.
— Ее письмо королю Турема при вас? — спросил Ордерион.
— Конечно, — тот похлопал себя по нагрудному карману формы.
Ордерион молча протянул руку. Начальник нехотя достал конверт и передал ему.
— Почему сразу о послании мне не доложили? — спросил принц.
— Да как-то позабыл я о нем, — стушевался тот. — Такая суматоха, беда…
Принц и Хорн переглянулись.
— А где украшения фрейлины? И наряд, в котором ее нашли? — продолжил расспрашивать Ордерион.
— Так это… Украшений на ней и не было никаких. А платье порвано и в грязи. Моя жена сказала, что его час уже пробил.
— Платье? — переспросил Ордерион.
— Ну да, — кивнул начальник.
Принц как никто другой знал, что ехать молодожены и делегаты должны были верхом, а повозки с вещами отправили на несколько дней раньше, чтобы служащие подготовили все для ночевок в пути. Следовательно, девы должны были скакать верхом в костюмах для верховой езды, а не в платьях.
— А где вещи, которые привезли для делегатов? — спросил Ордерион. — Почему дера выглядит, как простолюдинка?
— Почем мне знать? — начальник даже руки вскинул, изображая негодование. — Ее вещи все на месте!