– Я и так все тихо делаю.
Андрей поднимает голову от подушки. Кухня залита белым, чуть дребезжащим утренним светом. Николай сидит на стуле, Оля накрывает на стол.
НИКОЛАЙ (с улыбкой). О, проснулся? Вставай, завтракать будем.
АНДРЕЙ. Да, сейчас...
Андрей встает, подходит к умывальнику, с наслаждением умывается. Оля подает ему полотенце. Андрей вытирается и садится за стол.
НИКОЛАЙ. Как спалось на новом месте?
АНДРЕЙ. Спасибо, хорошо.
НИКОЛАЙ. Это не ответ. Снилось что?
АНДРЕЙ. Да так. Плохо, что помню. Каша какая-то, ну в смысле так все, кусочками.
НИКОЛАЙ. Понятно. Оль, ну ты скоро там?
ОЛЯ (размешивая что-то на сковороде, недовольно). Подождете.
НИКОЛАЙ. Видал, какая командирша? Достанется же кому-то. У тебя семья есть?
АНДРЕЙ. Нет пока.
НИКОЛАЙ. Ну и правильно. Чего торопиться? (Глубоко вздыхает.) Здесь промахиваться нельзя.
ОЛЯ. Готово. (Ставит на стол сковороду, раскладывает вилки.) Приятного аппетита.
АНДРЕЙ. Спасибо.
Неторопливо принимаются за еду. Раздается стук в дверь. Оля встает из-за стола и идет открывать дверь. На пороге стоит Илья Сергеевич.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Доброе утро.
Николай встает.
НИКОЛАЙ. Здравия... Здравствуйте, Илья Сергеевич. Садитесь с нами завтракать.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Спасибо. Есть не буду, но вот чайку бы с удовольствием.
ОЛЯ. Я сейчас поставлю. (Отходит к плите.)
Илья Сергеевич подходит к столу.
НИКОЛАЙ. Вот знакомьтесь. Это Илья Сергеевич, а это Андрей, журналист. Приехал про нашу деревню статью писать.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ (пожимает Андрею руку). Очень приятно. (Садится.) Про нашу деревню писать? Это хорошо. У нас тут много интересного.
АНДРЕЙ. Например.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Люди. Люди у нас необычные. Вот, к примеру, Николая взять. (Николай перестает, есть, выпрямляет спину.) Один живет, дочку воспитывает. А парень-то какой, на него многие заглядываются. Хоть и тяжело ему, а ведь держится.
ОЛЯ. Да он просто боится.
НИКОЛАЙ. Ольга!
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. С характером люди у нас. Таких просто так не сломаешь. Потому что стержень есть, да и в себя люди верят.
АНДРЕЙ. Я обязательно про Николая напишу.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Деревня сейчас, конечно, не та, что раньше. Многое ушло. Но ведь и хорошего много осталось. Вы так не считаете?
АНДРЕЙ. А... Ну, в общем, я согласен.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Вот если нашу деревеньку отдельно взять. (Вытягивает ладонь, как если бы на ней помещалась вся деревня.) Ни пьянства, ни блядства. Ну, бывает иногда по праздникам, но все равно ведь без злобы, без ненависти. Я во многих местах был, лучше нашего Агафоново ничего не видел. Вот вы в городе живете и что хорошего?
АНДРЕЙ. Ну, как вам сказать...
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А не надо ничего говорить. Вы туман давно видели?
АНДРЕЙ. Недавно, у нас торфяники горели.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А по росе босиком давно бегали?
АНДРЕЙ. Вот это точно давно.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, вот и напишите про это. Про то, как приехали и вдруг осознали, что не так живете. Неправильно.
АНДРЕЙ. Это банально. Это слишком просто. Про это все пишут. И предпочитают в городах мучаться, чтоб потом было что осознавать.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А зачем мучаться? Бросайте все, да и переезжайте к нам.
АНДРЕЙ. Вот так вот сразу?
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А почему нет? Вот скажите мне, что вас в городе держит?
АНДРЕЙ. У меня там работа, друзья.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, работа везде есть. У нас, например, в клубе кино крутить некому. А друзья... Николай вот чем плох? Николай, ты можешь быть хорошим другом?
НИКОЛАЙ (смущенно.) Ну... чего же не быть-то? Если человек хороший...
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, вот видите, Андрей, как все легко решается.
АНДРЕЙ. Да как-то слишком легко.
НИКОЛАЙ. Ты это Андрей, правда, подумай...
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А к чему вообще сложности? Вот сейчас самолеты серьезные делают, а падают чуть не каждый день. Но что я вам советую? Вам дальше жить, вам и думать.
АНДРЕЙ. Спасибо.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Не за что. Вы не обижайтесь на меня. Все-таки я немного больше вас живу, кое-что видел, кое-что знаю. Поэтому думаю, что и подсказать могу. Скажите Андрей, вам доводилось когда-нибудь голодать? Чтобы по – настоящему до обморока?
АНДРЕЙ (после паузы). Нет. А к чему вы это?
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А к тому, что сильно хочется есть, только первые два дня. Потом голод притупляется, потом исчезает. Моя знакомая, бывшая блокадница, рассказывала, что аппетит у нее появился только через восемь лет.
АНДРЕЙ. А мой знакомый несколько лет работал в кондитерской. Он стал похож на тюленя, от него сильно пахло корицей и ванилью. Он тоже жаловался мне, что у него нет аппетита.
Некоторое время молчат.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что же, имеете право на свое мнение. Оля, чаю не надо. (Встает.) Было приятно пообщаться.
АНДРЕЙ. Мне тоже.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Погода сегодня, какая пакостная. Даже не стоит на улицу выходить.
АНДРЕЙ. Плохая? Да сегодня замечательный день.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А я говорю плохая...
АНДРЕЙ. Что-то не понимаю я вас.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Николай.
НИКОЛАЙ. Да!
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Скажи любезный, что у нас там за окошком?
Николай встает, подходит к окну.
НИКОЛАЙ. Говно, а не погода.
Андрей недоуменно смотрит на Николая и Илью Сергеевича.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Оля, скажи дяденьке, что на улице творится.
ОЛЯ (нехотя). Ужасть что творится.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Поэтому сегодня выходить никуда не надо. Да и завтра тоже. У вас есть с собой что почитать? Если нет, то я прикажу, газет принесут, правда старые все, но хоть какое-то занятие будет.
АНДРЕЙ (привстает). И как это понимать?
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Считайте, что это домашний арест.
АНДРЕЙ. Вот так вот?
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Вы думаете, мы здесь совсем уж простота? Думаете, мы не знаем, зачем вы сюда приехали?
АНДРЕЙ. Я... я не понимаю.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. А вам пока ничего понимать не надо. Николай, за него отвечаешь головой.
НИКОЛАЙ. Так точно.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Сегодня мы будем решать, как с вами поступить. До этого будете сидеть здесь и ждать. Документы, деньги.
НИКОЛАЙ. Вот все здесь.
Николай протягивает Илье Сергеевичу целлофановый пакет с документами Андрея, тот берет его и прячет за пазухой.