Поломанная дверь не хотела закрываться, выпуская из подъезда жалкие крохи тепла от нескольких батарей. Грязные, облупленные, обрисованные граффити стены. Выкрученные из патронов лампочки. Заплеванный, замусоренный окурками пол. Стертые ступени. Пятый этаж.
Я не могу сделать ни шагу, разглядывая знакомую до боли дверь. И сердцу кажется: прошла вечность с тех пор, как я каждый день годами спускалась и поднималась по этой лестнице, ненавидя свою жизнь.
Это было странно. Очень странно. Но сейчас ненависти во мне не было. В моей жизни было полно жестокости, смертей, предательства и опасности. Но я любила ее. Любила такой исковерканной, ненормальной и безудержной, какой она была.
Развернувшись, крепко обняла Воймира. Он был, как собака. Верный и надежный пес, который любит тебя таким, какой ты есть. Просто потому, что ты это ты. Это невозможно объяснить словами, но я нуждалась в нем едва ли не больше, чем он во мне.
Вдыхая уже родной запах тела оборотня, успокаиваясь от звуков его мурчания, я тихо гладила пальцами кожу вдоль позвоночника... и улыбалась.
Мне было за что благодарить мир.
Квартира была пустой. Совершенно. Даже старых занавесок на окнах не осталось. И это неприятно кольнуло сердце. Ирина, выезжая, забрала все. Абсолютно.
– Нужно поменять здесь замки. Я хочу сделать из этого места себе берлогу. – Касаясь пальцами стен, я прошла на балкон. – Нужно снести гипсокартоновую стену, и стену между комнатой и кухней. Оставим лишь поддерживающую колонну. Будет студия. – Обернувшись к оборотню, подмигнула. – Сможешь сюда девушек водить.
Воймир уныло кивнул, не желая спорить, но его плечи опустились. Парень торопливо отвернулся, пряча лицо, но я остановила его.
– Что случилось?
– А ты не знаешь, да? Не хочешь знать. – Он сделал шаг вперед, обнимая меня. Уткнулся носом в шею. – Если бы я не знал, что это будет неприятно тебе, стал бы ограничиваться лишь объятиями?
И что сказать? Что я могу ему сказать?
Взяв Воймира за руку, потащила на улицу, уже не обращая внимания ни на холод, ни на грязь, ни на разруху.
– Вот здесь бывший муж проткнул меня металлической палкой. – Пошла дальше, перемешивая ногами снег. – А здесь собирался закопать.
– И что было дальше? – Воймир, не знающий этой истории, был в ужасе.
– Пришел гуль и съел его. Гуль, знающий, что я ведьма. Он был рад узнаванию и не тронул меня. Представляешь?
– Слабо. Они ведь глупые, полностью лишенные разума животные?!
– Поверь мне, это не так. Я сталкивалась с ними несколько раз. Я бы не назвала их гениями, но, например, выполнять приказы они могут.
Эмпатия вспыхнула, передавая мне нерешительность оборотня. А еще жгучую потребность. Мотнув головой, он отступил назад и обнял меня со спины. Напрягся, ожидая оклика, а потом расслабился, блаженно выдохнув.
– Не понимаю, за что ты любишь меня. – Опустив лицо, смотрела на место, где гуль отобедал бывшим мужем.
Так странно было находиться здесь. Словно все произошло не со мной. А еще тогда здесь был Добрыня. И он тоже мертв. Сильный, молодой и обходительный вампир.
А еще мучила совесть, ведь ответить на чувства оборотня я была неспособна. А мучить его не хотелось. Каково ему засыпать в одной квартире рядом с местом, где я провожу ночи с другим?
– Не думай. Не надо. Только не прогоняй. Я устал быть один...
– Я не смогу полюбить тебя так же в ответ. Ты для меня как младший брат, понимаешь? – Повернулась в кольце его рук, едва сдерживая слезы.
Я так не хотела, чтобы он уходил. Но как могла просить остаться и мучиться, находясь рядом, но не вместе?
– Не сегодня. Не через месяц. – Он потерся своей щекой о мою, закрыв глаза. – Но через год? Через пять? Десять? Нам некуда спешить.
– И ты готов ждать? Просто стоять в стороне и ждать?
И вдруг все изменилось. Все больше полагаясь на эмпатию, я «вслушивалась» в чувства стоящего передо мной мужчины изо всех сил. Омытая нежностью, пониманием и какой-то доброй насмешкой, я поразилась силе его любви. Сейчас он смотрел на меня уставшими и мудрыми глазами.
– Ты уже любишь меня. Уже нуждаешься. Да и кто сказал, что я не буду ничего делать?
Осмотревшись по сторонам, он глубоко втянул воздух, принюхиваясь.
– Да и против гулей оборотни эффективнее вампиров. Нам не страшен свет и обычные пули. Полюбить меня будет просто, Ася.
Я же смотрела на его задумчивое лицо, уронив челюсть. Черт, похоже, я не знакома с этим мужчиной.
Черные носки, черные ботинки, черные джинсы, свитер и черное же белье. Серое пальто. Лицо с белоснежной, идеально гладкой кожей. Словно светящиеся изнутри зеленые глаза, зрачки которых периодически вытягивались в узкую полоску, и костер длинных красных волос. Вот она я, Анастасия Романова, собственной персоной.
– Ты очень красивая. Очень. – Алекс все то время, пока я одевалась, сидел в углу, наблюдая за каждым моим движением. – Я бы очень хотел узнать, куда ты идешь и почему, но боюсь услышать ответ, зная, что это связано с вампирами. – Тяжело вздохнул. – Ты такая красивая, такая хрупкая, худенькая, нежная. Тебя хочется защищать. Позволишь?
Надев кобуру, я проверила пистолет и криво улыбнулась своему отражению.
– Сможешь?
Мужчина встал и медленно подошел ко мне.
– Почему ты никогда ничего не ешь дома? Или вообще не ешь?
– Это имеет значение?
Он раздраженно взмахнул рукой, развернулся на пятках, намереваясь уйти.
– Знаешь, в чем проблема? Ты не доверяешь мне. Все эти тайны и недомолвки, твои походы каждую ночь с вампирами или по их делам. И даже днем... Почему ты поехала с Воймиром, а не со мной?
– Доверие должно быть обоюдным... – Я подошла к Алексу, с тоской заглядывая в глаза.
Этот разговор был началом конца наших отношений. Я понимала это, и сердце рвалось от тоски.
– Расскажи мне о себе. Правду? – попросила, все еще надеясь.
– Ну, я знаю, что ты эмпат. Заметил уже. Подловила на лжи, да? – Он посмотрел на меня по-новому. Оценивающе. Зло.
– Разве я заслужила такой взгляд? Чем?
Он мотнул головой и заставил себя улыбнуться.
– Поговорим, когда ты вернешься. Хорошо?
Я кивнула. Развернулась. Ушла. Я не могу стать тем, кого он хочет видеть перед собой. Сидеть дома, отчитываться о каждом шаге. Что дальше? Выгнать Воймира? Избавиться от Юлии?
Боюсь, следующий разговор станет между нами последним.