Ярослав был мрачным и чем-то явно недовольным. Я вырвала его со свидания? С кем? С его доильщиком? Эх, парень, знал бы ты...
– Они никогда не сделают тебя одним из них.
Ярослав не отреагировал, и лишь по напряженным плечам было понятно, что он меня услышал. Было ли что-то, что я могла сделать, слова, которыми я бы смогла его переубедить? Казалось невозможным просто оставаться в стороне, делая вид, что ничего не происходит. Я несколько раз открывала рот, но в последний момент одергивала себя. Что я могу сказать такого, о чем не слышал, чего не видел человек, прислуживающий вампирам?
– Это он так сказал? – все же не выдержал Ярослав.
Машина остановилась около моего подъезда, и сидящие на лавочке кумушки тут же начали шушукаться. Ненавижу таких.
– А ты сам как считаешь?
Он отвернулся:
– Я должен надеяться, иначе, зачем это все?
– Почему не уйти? Не начать жить...
– Как все? И сдохнуть в сорок от инсульта, когда ты точно знаешь, что рядом те, кто может позволить себе вечность? – он уже кричал. – Думаете, я не пробовал? Думаете, все мы не пробовали? Это как внезапно обнаружить, что у тебя рак и жить осталось совсем мало. Разве вы бы не боролось за вакцину? Разве не этим и занимаетесь?
– Я ни за что не стану одной из них. Причин много, но основная религия – я действительно верю. Зачем вам вечность? Что вы будете с ней делать? Тут не знаешь, как со столетием управиться. Так устаешь, что думаешь: «Поскорее бы сдохнуть». Я уже не говорю о том, что, даже обратившись, вы будете рабом.
На последнем слове он вздрогнул.
– Мы и так рабы. Миром правят они. Всем миром.
Я тяжело оперлась на дверцу и вышла:
– По крайней мере, у нас есть иллюзия свободы. Что есть у вас?
В десять утра меня разбудил звонок Ксении:
– Доброе утро! – Честно говоря, ее жизнерадостный голос так меня удивил, что отведя руку, я на всякий случай еще раз проверила тот ли номер высветился на экране.
– Угу. Доброе. – Сарказм в моем голосе можно было бы черпать ложками, ведь не смотря на то, что устала я как собака, сон мой отнюдь не был исцеляющим. Кошмары-кошмары-кошмары... Знаете, кто был в главной роли?
– Первое, – так же бодро продолжила девушка, – в логове Светозара для вас установили холодильник с пищей. На всякий случай. Пополнять его буду я. Вы меня слышите?
– Да.
– Второе: от написанного вами Ярополк в восторге, продолжайте в том же духе. Как вам такое предложение: сейчас мы вас забираем, потом салон красоты, бутик – подберем удобную одежду, потом смотрим квартиру, ужинаем и на работу?
– Эм-м, у меня невестка в больнице.
– Я знаю. С ней ее родители. Я позвонила им, сейчас все в порядке. Решили выписывать сегодня. И Анастасия...
– Да?
– Нам следует поговорить об этом.
– Хорошо. До встречи.
Ярослав решил меня игнорировать: даже когда я села в машину и поздоровалась, он не ответил. Его право. Ксения же, немного замявшись, криво мне улыбнулась и принялась рубить правду-матку:
– Мы против, чтобы вы забирали Ирину к себе домой и жили с ней в одной квартире. Ярополк считает, что это будет мешать вам работать. Или девушка с ребенком возвращаются к себе домой, или вы начинаете жить отдельно.
– В той квартире, что вы для меня сняли?
– Как вариант. – Она кивнула, что-то быстро набирая на телефоне. – Подумайте об этом.
«Подумайте об этом». Выбор без выбора, да? Чем больше я во все это влезала, тем четче понимала, что пути обратно не будет. Вот только каждый увязает по-своему. Кто-то становится пищей, кто-то рабочей силой, кто-то наркоманом. А что будет со мной? Через неделю? Через месяц? Спустя год? Останется ли хоть что-то от прежней меня?
Что в салоне, что в бутике я была поглощена мрачными мыслями, отдавшись на растерзание Ксении. Уже сейчас я понимала, что вот так просто выбросить Ирину с внуком из своей жизни не могу. Если сейчас я позволю ей вернуться к своим родителям, то потеряю эту частичку своей семьи навсегда. Но что я могу? Не навлеку ли на них еще большие проблемы, показав вампирам, как дороги мне эти люди? Но прежде чем принимать решение, я должна своими глазами проверить, как обстоят дела дома у невестки.
– Приехали, – отрапортовал Ярослав, останавливая машину перед домом Ирины.
Если честно, он привел меня в уныние. Серое одноэтажное покосившееся строение, зияло черными незашторенными провалами окон и облезшей дверью. Все настолько плохо?
– Они здесь живут?
– Да.
Мы сидели в машине, глядя на полуразвалившуюся избушку. Я снова позвонила сыну, и снова ничего. Может, в милицию об исчезновении написать?
– Он в Санкт-Петербурге. – Ксения полулежала на сидении, прикрыв глаза, словно мучаясь от головной боли.
– Что?
– Ваш сын. Живет там у еще одной подруги.
– Она хоть не беременна?
– Пока нет.
Я всерьез облегченно выдохнула, уже даже не представляя, чего можно от него ожидать.
– А вы что, за всеми следите?
– Да.
– Ого. А где сейчас мой муж? – Я чувствовала себя оглушенной.
– У любовницы. Если надумаете разводиться – просто скажите. У нас есть адвокаты – уже через пятнадцать минут будете свободны.
– А вы не знаете, – я замялась, и сама не уверенна, хочу ли знать. – А давно у него любовница? Год? Два?
– Олег с подругой Татьяны познакомились на вашей свадьбе. Сначала у него был роман с ней, пока Стасу десять не исполнилось. А потом переключился на саму Танюшу.
– Ох, – казалось, я задыхаюсь. – У него кто-то был... всегда? – Неожиданная боль сковала тело, словно кто-то наотмашь ударил меня по лицу. Как? Как это возможно? Я ведь так любила.
– Мы будем заходить? – Ярослав нетерпеливо стукнул по рулю, привлекая наше внимание.
Я, молча выйдя из машины, втянула в себя сырой холодный воздух. С тоской посмотрев на солнце, впервые задумалась о том, как много оно нам дает. От столь многого защищает.
Для меня привычного мира не осталось. Сначала появились вампиры, потом словно сошел с ума сын, а вот теперь оказывается, что мужчина, которому я посвятила свою жизнь, никогда меня не любил.
Дверь оказалась незапертой. Да и что здесь воровать? Я беспрепятственно прошла по всему дому, увидев и родителей Иры на кухне, и стариков в небольшой комнатке с одним-единственным узким окном. Девушку я нашла в ванной: она сидела на крышке унитаза, прижимая к себе ребенка. Я замерла. После операции ей не то что садиться, даже лежать невероятно больно. Это ведь швы и огромная рана. Что могло заставить ее спрятаться здесь?
– Привет?
Она вздрогнула, словно до этого не замечала моего присутствия. Потухшие глаза с огромным трудом сосредоточились на моем лице, а потом как-то растеряно опустились на ребенка. И в этот момент, стоя у обшарпанного зеркала над умывальником, я знала, что если оставлю Ирину здесь, она просто покончит с собой. От тоски. От безысходности. От того, что мир оказался вовсе не тем местом, о котором мы мечтаем в детстве.
– Я пришла, чтобы забрать тебя домой.