Но не потому, что снова провинился. Хотя как-то раз он опять погнался за судьей, когда тот, ничего не подозревая, зашел к нам в сад, чтобы поговорить с папой.
Пришлось бедняге спрятаться в туалете для спортсменов и просидеть там до тех пор, пока его Цуппи не освободила. После этого мы стали запирать Руди в сарае.
— Как вы только живете с таким чудовищем! — удивлялся судья, бледный как мел. Нам так и не удалось убедить его, что Руди — самая добрая свинья на свете и что он только почему-то затаил злобу на людей в черных рубашках и коротких черных штанах.
Но неделю спустя Руди даже головы не поднял, когда другой судья зашел в сарай и его погладил.
Бедняга почти ничего не ел, просто лежал на одном месте и смотрел в окно на тополя, с которых опадали листья.
Он стал худеть, и если когда-то и был толстым, как пивной бочонок, то теперь — кожа да кости. Не оставалось никаких сомнений: Руди заболел. Папа, который всегда боится самого страшного, встревожился:
— Может, у него чума? Это очень опасная болезнь и к тому же заразная.
— Глупости, — сказала мама. — Нисколечки он не болен! Он просто влюблен и тоскует по Щетинке.
Но Цуппи не хотела в это верить. Она считала, что виной всему неправильная кормежка: ведь Руди питается одними нашими объедками.
Тогда папа вызвался сварить его любимое картофельное пюре и даже не пожалел добавить туда сливочного масла.
— Еда просто люкс! У нас будет свинья-люкс, — приговаривал он, ставя миску перед Руди.
Но тот лишь немного приподнял голову и ткнулся пятачком в папину ногу, словно хотел сказать:
— Спасибо за заботу, но мне что-то ничего не хочется.
Руди опустил голову на скрещенные ноги и снова стал смотреть на дождь за окном.
— Надо вызвать врача, — решила мама. — Похоже, он и впрямь заболел.
На следующий день пришел ветеринар. Он сразу узнал Руди:
— Ага, так этот тот самый знаменитый бегун Руди-Пятачок. Читал-читал о бегах в Эгерсдорфе. Ну-ка посмотрим, что стряслось с нашим рекордсменом?
Ветеринар начал осмотр. Он поднял Руди, измерил ему температуру, посветил маленьким фонариком ему в уши, в ноздри, в рот. Руди стоял смирно и терпеливо все сносил.
— Он здоров, — заключил ветеринар. — Но чем-то огорчен. Свиньи — очень чувствительные животные. Например, если у такого молодого кабанчика нет подружки, он может впасть в меланхолию.
Когда врач ушел, Цуппи спросила:
— Что это за болезнь такая — меланхолия?
— Меланхолия — это когда тебя ничто не радует, и ты сидишь и часами смотришь в окно.
Мы собрали семейный совет. Руди нужна подружка, это ясно. Что делать?
— Можно завести еще одну свинью. Давайте возьмем к себе Щетинку. В сарае вполне хватит места для двоих, — предложила Цуппи.
Папа вскочил с кресла:
— Нет уж! Этак у нас тут появится свиноферма!
К тому же, если мы заведем еще одну свинью, спортивный клуб нас точно выставит со стадиона.
— Лучше отправить Руди в деревню к фермеру, у которого есть свиньи, — сказала мама.
— Давайте отвезем его к Малте и Морицу, — предложила Бетти.
— Вот именно! — обрадовался папа и пустил колечко дыма из трубки. — Там полным-полно свиней, у Руди появится компания, он сможет с ними бегать и резвиться.
Цуппи молчала. А потом вздохнула:
— Я знаю: вы просто хотите от него избавиться.
— Вовсе нет, — возразил папа. — Но ты же слышала, что сказал ветеринар.
— Мы станем навещать его по выходным, — добавила мама, — как тогда, когда он жил у старика Boca. А ты сможешь играть с Морицем.
Тогда Цуппи нехотя согласилась:
— Ладно.
Глава 29
В следующую субботу мы отправились в деревню на берегу Северного моря. Был первый день зимы, и шел снег.
Когда мы завернули на двор Хинрихсенов, нам навстречу выкатил Малте на тракторе. Ему уже четырнадцать, так что ему разрешается водить трактор.
Из хлева вышли Мориц, Хинрихсен и его жена. Они там чинили доильный аппарат. Увидев Руди, лежавшего сзади в машине, Хинрихсен спросил:
— Что с ним стряслось? Странно, Щетинка тоже приуныла.
Мы спросили Хинрихсена, не можем ли мы оставить у него Руди, конечно, за плату.
Хинрихсен взять Руди согласился, а вот от платы отказался наотрез. Сказал, что сочтет за честь, если обладатель «Голубой ленты» будет жить в его свинарнике.
Мы выпустили Руди из машины. Он стоял неподвижно под кружащимся снегом, и было видно, что он мерзнет. У него ведь совсем не осталось жира, который бы его грел.