Виктор вышел на улицу и присел на скамейку возле круглой клумбы. Он усмехнулся, вспомнив, как в прошлый приезд рвал здесь цветы для Светки… Послышался конский топот, серый конь галопом подлетел к конторе и у самого крыльца, сделав «свечку», замер словно вкопанный. Всадник легко соскользнул с седла, подвел взмыленного коня к деревянной коновязи и перекинул через нее длинный ремень уздечки.
— Хозяин у себя? — спросил Пихтачев уборщицу.
Узнав сидящего на скамейке Виктора, подошел к нему. Поздоровались, разговорились.
— Буду ждать Степанова. Премию посулил нам за пуск драги: на двадцать дён раньше графика запустили. Башковитый мужик! Помнишь, он присоветовал меньшим числом, а бо́льшим усердием драгу строить?
Виктор кивнул головой. Он хорошо помнил этот неприятный для себя вечер.
На боковой дорожке показался Степанов. Он подошел, приветливо поздоровался, присел на скамейку.
— Как двигаешь науку? — спросил Виктора.
— Родной отец собственной рукой вычеркнул мою тему из плана.
— Видал? Ведь мы с ним не сговаривались!.. Что же делать будешь?
— Есть чем заняться. Перед институтом поставили очень интересную проблему — разработку технологии подводной добычи полезных ископаемых, со дна морей и океанов. Придется начинать «с нуля», опыта никакого ни у кого нет в этом деле. Поэтому неопытной молодежи будут доверять побольше… — съязвил Виктор.
Степанов покачал головой.
— А что, паря, на суше ископаемых уже не хватает? В море за ними полезли?
— Многие земные месторождения, — например, оловянные, — уже на исходе. И олова за рубежом с каждым годом все больше и больше добывают со дна морей и океанов. Учитывая, что Мировой океан покрывает нашу планету на семьдесят процентов, можно себе представить, какие запасы минералов хранятся на его дне! — менторским тоном разъяснял Виктор. Но по глазам Пихтачева он видел, что тот не верит ему.
— А к нам за чем пожаловал? Здесь моря-окияна нет, — усмехнулся Виталий Петрович.
Виктор развел руками:
— Закрыть старую тему. Составить отчет о проделанной работе, вы должны будете его подписать. Так требует инструкция.
Пихтачев, не дождавшись, пока закончится этот диалог, протянул директору конверт:
— Из райкома партии велели передать тебе.
Читая решение райкома о работе партийной организации Кварцевого рудника, Степанов покачал головой. Дочитав, с удивлением воскликнул:
— Мне, хозяйственнику, теперь вроде и делать нечего! Буквально про все расписали, как в приказе: режим работы горного цеха, технологию извлечения золота на обогатительной фабрике — раздельно из сульфидных и окисленных руд, график ремонтных работ, автотранспорта… Почти всю инструкцию по технике безопасности изложили… А где меры партийно-воспитательной и организационной работы, гарантирующие выполнение этих решений? Словом, как в старой песне: «Пишет, пишет царь турецкий, пишет русскому царю…» — закончил Степанов, складывая бумагу.
Виктор передал Степанову свой конверт.
Прочитав письмо, Виталий Петрович обратился к Пихтачеву:
— Северцев пишет, что на днях в Центральном Комитете партии будут обсуждать первые итоги работ по новой экономической системе, видно, меня вызовут туда… А что я скажу? Как драга частенько простаивает из-за пьянки твоих людей? Что молчишь, бурундучий сын?!
— Варфоломей, якорь ему в глотку, точно, под заливом был, зато другие вкалывали дай бог, — поспешно согласился Пихтачев.
И, достав из планшетки еще одну бумагу, передал ее директору:
— Ты обещал — держи слово.
Степанов пробежал глазами длинный список и в левом углу бумаги написал наискосок:
«В приказ. 1. За досрочный пуск драги начислить поименованным работникам дражного участка премию в размере месячного оклада. 2. За простой драги премию снизить на 50 процентов».
— Неверную резолюцию нарисовал. Ты лиши напрочь Варфоломея, а других зачем обижать? — возразил Пихтачев, прочтя резолюцию директора.
— Давно следует всем отвечать за одного, и одному за всех, — поднимаясь, сказал Степанов и зашагал к конторе.
Пихтачев поспешил за ним, начав сызнова что-то доказывать директору.
Виктор не пошел с ними. «Надо сейчас же повидать Светку!» — решил он и, вскочив на подножку медленно проходившего мимо попутного самосвала, поехал на карьер, думая, что Светлана должна быть именно там…
Зачем он так спешил, Виктор не знал и сам. Но не повидать ее сейчас, немедленно, он просто не мог.
В огромном карьере-блюдце ее не было. Виктор подошел к знакомому бульдозеристу Ивану, намереваясь поговорить с ним о том о сем, но тот не стал поддерживать беседу.
— Извини, дружок! Теперь, при экономике, балакать некогда… Раньше в месяц я пять тысяч кубометров породы перелопачивал вот этим помощничком, — Иван пошлепал ладонью по корпусу тракторного скрепера, — а теперь уже восемь тысяч… Прощевай!
Шумно включая скорость, рыжий Иван успел еще крикнуть, что практиканты геологи сегодня получили задание взять пробы на хвостах новой драги, она отсюда километров пять…
Виктор вдруг задумался: а следует ли все-таки тащиться туда без дела, только затем, чтобы повидать ее? Решил было уехать в поселок. Но колебания были недолги. Он зашагал прямой тропой от карьера к дражному полигону.
Моросил противный осенний дождь, стекал каплями с плаща, глина налипала на ботинки, мешала идти. Вокруг стоял туман, неподвижный и упорный, словно дым в курилке. Виктор оглянулся — от карьера не осталось и следа, все исчезло, или притаилось где-то, или никогда не существовало вовсе. В тумане процокали лошадиные копыта и затихли впереди. Виктор подумал, что, верно, это Пихтачев верхом возвращается в свою бригаду.
Туман в лесу поднялся, Виктор стал различать тропу, обступившие его стволы кедров и пихт. Вот из драного тумана проступили синие горы, и Виктор с благоговейным удивлением глядел на них. Послышался скрежет металла о камень. Виктор сообразил, что драга близко. Из тумана выступила избушка, крытая тесом, около нее на сваленном кедре с необрубленными ветками сидели рабочие. Их собралось человек двадцать, они громко галдели — кого-то ругали.
Дражники были, как солдаты, в одинаковой одежде — резиновых, с высокими голенищами, сапогах, брезентовых брюках и куртках, фибровых горняцких касках. Одним лишь отличались они друг от друга — бородами. Тут были и седые, и огненно-рыжие, и козлиные, и лопатами…
В центре восседал Пихтачев. Перед ним стоял навытяжку сутулый Варфоломей. На шее старика торчал ярко-полосатый добротный шарф.
Пихтачев заметил Виктора, кивнул ему головой. Галдеж прекратился, все обернулись в сторону подошедшего.
— Причаливай, причаливай, гостем будешь! — пригласил Павел Алексеевич.
— Хотел бы драгу посмотреть, — придумал Виктор оправдание своему приходу.
— Это можно. Только погоди чуток. У нас тут свой трибунал заседает. Судим прогульщика, — пояснил Пихтачев.
— Точнее — товарищеский суд у вас, — подсказал Виктор.
— Он самый, — согласился Пихтачев.
И снова обратился к подсудимому:
— Ты сколько раз нам, друг ты мой Варфоломей, слово давал не хлебать на работе? А?
Вокруг опять загалдели. Послышались реплики:
— Тыщу раз.
— Ково там тыщу, мильён!
— И все до первого аршина водки.
— Что это за новая Мера для водки? — не удержался от вопроса Виктор.
— В аршине пятнадцать стопок по сто грамм шеренгой, — пояснил Пихтачев.
И, подняв руку, мигом установил тишину.
— Драга всю ночь простояла в субботу. Знаешь, сколько золота недодала?
Варфоломей молчал, склонив голову набок.
— Сказывай: с кем пил, кто тебе заморский шарф вырешил? — допытывался молодой рыжий бородач.
Варфоломей молчал, зыркая по сторонам глазами.
— Немец с ружейной фамилией, что буровой станок осматривал! Право слово, он! Я сам своими зенками видел, как он с Варфоломеем от Машки еле плелся ночью! — наседал рыжий.