Габриэлла медленно двигалась по коридору, волоча одно из своих одеял за собой. Рядом с библиотечными дверями находился высокий шкаф, предназначенный для верхней одежды посетителей ее отца. В зимнее время шкаф был часто полон тяжелых мехов, с которых капал тающий снег и которые пахли ночным воздухом и оленями. Сегодня шкаф был сухим и по большей части пустым. Габриэлла залезла внутрь и легла, укутавшись в одеяло и положив голову на старый, сложенный плащ. Так она лежала, моргая в темноте, глядя в пустоту и слушая голоса за соседней дверью.
Она не могла вспомнить, когда она в первый раз спряталась там, засыпая под гудение голосов и звук шагающих ног. Она знала только, что это было одно из ее любимых мест. Король иногда находил ее там, когда его совет подходил к концу. Но никогда не сердился. Он просто брал ее на руки и нес обратно в постель, целуя в щеку, когда опускал ее в кровать. Габриэлла всегда просыпалась в тот момент, но не показывала вида. Ей нравилось уютное тепло его рук и его поцелуи, когда он думал, что она спит. Из всех его поцелуев, это были самые важные для нее.
Голоса грохотом доносились из библиотеки, и она слушала их. Девочка не обращала внимания на конкретные слова, но они все равно пробирались в ее мысли, прыгая как камни в ручье долины.
— Их, по меньшей мере, сорок, Ваше Величество, — произнес высокий, гнусавый голос. Это был Персиваль, начальник дворцового караула. — Они действуют не в одном месте и не в таком количестве, но собираются в пустынных районах небольшими группами по шесть-семь человек.
— Мы могли бы арестовать их, — предложил другой голос.
— Нет, — сказал отец Габриэллы, король. — Нет необходимости слишком резко реагировать. Некоторые костры догорают лучше, когда их не трогают. Затаптывая их, мы только раскидаем угли.
Раздался шум голосов, одновременно выражавших согласие и недовольство.
— Они высказываются против вас, Ваше Величество, — предупредил глубокий голос. — Пусть их мало и они далеко, но измена по-прежнему является смертельным ядом.
Отец Габриэллы казался невозмутимым.
— У нас нет ни ресурсов, ни возможностей, чтобы искоренить все шальные мысли или слова в королевстве, таком большом, как Камелот. Такие группы постоянно возникают. Но пыл недовольных сгорает раньше, чем они успевают перейти к действиям. Пусть себе ворчат и перешептываются. Они делали так со времен моих предков и в количестве ничуть не меньше, чем эти.
— Медленно растущий виноград пускает более глубокие корни, Ваше Величество, — серьезно возразил низкий голос. — Со времен ваших предков многое изменилось. Я думаю, неразумно закрывать глаза на этих повстанцев. Их лидер, возможно, действует подло, но он убедителен. Он может найти слушателей среди ваших врагов.
Воцарилась тишина. Наконец, король сказал:
— Присмотрите за ним тогда. Если заметите, что он ведет переговоры с варварской империей на севере, тогда арестуйте его. Но я сомневаюсь, что даже величайший фанатик осмелился бы опуститься до такого предательства.
Габриэлла едва слушала. Ее веки потяжелели, убаюканные гудением голосов. Сон окружил, призывая ее.
— Назови мне его имя еще раз, — потребовал голос отца, доносясь из глубин библиотеки.
— Мы не знаем его истинного имени, а только имя, которое он использует перед своими последователями, — ответил голос серьезно, почти таинственно. — Он называет себя Меродахом.
— Меродах… — задумчиво произнес король.
Меродах, подумала сонно Габриэлла и содрогнулась. Имя эхом отозвалось в коридорах ее ума, опускаясь вслед за ней в каньоны сна, трепеща словно крылья летучей мыши.
— Меродах? — повторил Томас, осторожно переступая через груду каменных блоков.
Язим вскинул на плечи свою поклажу и обследовал разрушенные стены. Заросли плюща и вереска завладели древним сооружением, скрывая его под собой, сглаживая его формы.
— Мифическое имя. Меродах был богом подземного мира. Но человек, который принял это имя, не был богом.
Томас прикрыл глаза и посмотрел вниз на травянистый холм. Ручей просочившийся через тенистый грот внизу, исчезал под древним каменным мостом. — Кто тогда? Бунтарь с манией величия?