Недели, месяцы, годы… Сами эти понятия пришли из Старой эпохи, но как и по чему их отмеряли, теперь было неизвестно. Люди со временем утратили прежнее летоисчесление, и теперь отсчет велся заново, с момента основания Синатры. Отсчет Новой эпохи.
Город. В понимании К. это слово обозначало то место, где он… все они… жили. Огромный и мрачный многоуровневый бункер, построенный когда то давно для солдат Коалиции. И других ассоциаций не вызывало. Он и представить не мог, что до Великой катастрофы города выглядели совсем иначе – на поверхности земли, простирающиеся до самого горизонта во всех направлениях. Города, где вместо затхлых и плохо вентилируемых тоннелей, были широкие улицы, обрамленные зелеными насаждениями и высокими многоэтажными постройками. Архитектура. Так это называлось. Конечно, бункер тоже попадал под это определение, но…
К. не раз задавался вопросом – как это было, жить всегда на поверхности, дышать чистым воздухом, не проверяя перед вдохом датчики загрязнения и радиации, под лучами таинственного Солнца. В те времена солнца было много. Сейчас его не было совсем. Он никогда его не видел и совершенно точно знал, что никто из нынешних обитателей Синатры не может этим похвастаться.
Впрочем, чем тут хвастаться? О таких вещах сейчас мало кто задумывался.
Солнце… Оно, конечно, всходило и заходило каждые сутки – так рассказывали в школе. Иначе дни не отличались бы от ночей, а они отличались. И это было частью того немного, что сохранилось неизменным со времен Старой эпохи. Правда, наблюдать это могли лишь те, кто мог подниматься на поверхность по долгу службы – солдаты охраны (наблюдатели), вроде К., участники экспедиций и работники Купола. Для всех остальных наблюдение за миром на поверхности ограничивалось просмотром видеозаписей на общеобразовательных сеансах и небольшими лекциями.
Да, времена суток сохранились, но вместо четырех теперь их различали только два. День и ночь. Они, конечно отличались, с этим нельзя было спорить, но отличия эти не были четкими и контрастными, такими как рашьше. К. помнил из уроков Чиуна, что раньше, в докатастрофное время, ночью было по-настоящему темно, как в помещениях бункера, когда отключался свет, а днем светло, и в этом свете мир наполнялся разнообразными красками.
Сейчас все было иначе. Сейчас нельзя было сказать, что ночью темно, а днем светло – времена суток отличались друг от друга только степенью серости. Ночью эта серость делалась тусклой и, словно-бы, загустевала, как желе, но настоящей темноты все равно не было. Ощущение было таким, словно на экране черно-белого монитора убавили контрастность.
Подобное сравнение было для К. вполне понятно – черно-белые мониторы использовались в Синатре до сих пор. И значение фразы «убавить контрастность» было ему вполне знакомо.
Днем же серость становилась более прозрачной, как будто разжижаласть, окружающие предметы обретали чуть более резкие формы и очертания – но все такие-же серые, тусклые и почти бесцветные. Это означало, что где-то там, за вечными темными и густыми облаками, скрывавшими небосвод, взошло Солнце. Еще один факт, который помнил о нем К. – оно было настолько ярким, что на него невозможно было смотреть. Это было ему не свовсем понятно. Конечно, долго смотреть на осветительные лампы в коридорах тоже чревато болью в глазах, но чтобы совсем невозможно…
И объяснить ему этого было некому. Может, только Чиун сумел бы, но к тому времени, как К. повзрослел и зантересовался Солнцем, мудрого старика уже не было. Куда он пропал, в бункере не знали. Да и никому не было до этого дела – как и до многого остального, что интересовало К.
Сколько он себя помнил, тучи на небе были всегда. Они словно и не двигались – если не приглядываться – постоянно нависая над Пустошью сплошным свинцово-серым монолитом. Из-за них, а может и не только, но со времен Великой катастрофы все немногочисленное уцелевшее население огромных территорий, простиравшихся до самой Дуги, ни разу не имело счастья наблюдать настоящую ночь или настоящий день. По-крайней мере такими, какими они должны были-бы быть.
Размышления К. неожиданно оборвались голосом в шлемофоне.
- Пятый, доложите обстановку.
Голос принадлежал дежерному диспетчеру В., который сидел сейчас за своим терминалом в охранном комплексе на одном из верхних уровней бункера. К. не помнил, на каком именно находится диспетчерский центр, но сейчас это было неважно. Внезапно его посетило чувство острой зависти к диспетчеру – сиди себе в тепле, координируй передвижения наблюдателей, принимай сообщения и регистрируй.