Говорили, что кроме Евразии были и другие территории, с не менее загадочными названиями, которых никто не знал и не помнил, и что Дуга была создана, чтобы оградить эти территории от Великой катастрофы.
Врядли это претендовало на правдивость за неимением никаких достоверных сведений, а являлось скорее порождением неких домыслов, существовавших в послекатастрофный период, задолго до появления Синатры. Люди, выжившие в ту эпоху, возможно, надеялись, что все еще вернется на круги своя. Как знать…
Как и всякое историческое явление (а несмотря на весьма неоднозначное отношение к истории в нынешние времена, Великая катастрофа – событие историческое), никогда не подвергавшееся доскональному (и даже самому поверхностному) изучению, истоки Великой катастрофы, ее причины и последствия, из поколения в поколение обрастали все более далекими от правды слухами и домыслами. Которые к настоящему моменту превратились в легенды и мифы, вычленить из которых хоть крупицу истины было делом весь и весьма проблематичным.
К. об этом, конечно, догадывался, но даже предположить не мог на каком этапе, когда и из чего возникла в умах людей эта самая Дуга, и что стояло за этим термином на самом деле. И спросить тоже было некого. Даже Чиун врядли сумел бы ответить. Старый мудрец много чего знал, но никто и никогда, даже он, не уходил так далеко от Синатры.
А если кому-нибудь это когда-то и удавалось, то в Пустошь он уже не возвращался.
Глава 2
Однажды, еще будучи подростком, К. спросил о Дуге одного из своих старших приятелей, Р.
- Что находится за Дугой? – хитро, и, одновременно, как-то грустно усмехнулся тот. – За Дугой находится океан. Хочешь, покажу?
Конечно, К. хотел. Ему было любопытно, где приятель сумел раздобыть этот самый океан и как он выглядит.
Они пришли в комнату Р., прикрыли за собой импровизированную дверь из толстого куска материи, прикрепленного наподобие занавески, и Р. вытащил откуда-то из-под матраса своей простой солдатской кровати новенький прямоугольник глянцевой бумаги.
- Держи, - сказал он. – Вот он, океан. Классная штука.
К. осторожно взял бумагу, словно она могла обжечь его или укусить, и повернулся к тускло светившей лампочке. До Солнца ей явно было далеко, потому как даже в маленькой комнатке Р. ее света было недостаточно, чтобы рассеять легкий полумрак.
На снимке была изображена девушка в какой-то странной одежде – грудь и паховая область ее были едва прикрыты какими-то кусочками синей ткани, и… все. Девушка улыбалась в камеру, а позади нее раскинулся до самого горизонта необыкновенный, поражающий размерами водный простор. Волны с белыми гребешками выкатывались на песчаный берег, словно подчеркивая всю безмятежность и обыденность происходящего жарким солнечным деньком на пляже.
Такого количества воды К. никогда не видел, но девушка в столь откровенном наряде потрясла его гораздо больше. Он с минуту скользил взглядом по ее телу, поражаясь правильности черт и линий, любуясь ее выразительными зелеными глазами, губами, белокурыми волосами, плавно ниспадающими на загорелые плечи. На несколько секунд он даже забыл о необходимости дышать – в его времени таких девушек не было, как не было и такого яркого голубого неба, и бескрайнего океана, и пляжа, и солнца, и еще многого.
Это был навеки остановленный фотографом миг из далекого прошлого, того, о котором все уже давно забыли, и девушка – такая естественная в своей жизнерадостности – еще не знает ни о Коалиции, ни о Великой катастрофе, ни о Дуге, ни о мире, превратившемся в холодную, ядовитую и радиоактивную пустошь. Она живет в какой-то другой вселенной, где ничего этого еще нет, яркой и беспечной, и, наверное, влюблена и кто-то любит ее. Она верит, что так будет всегда.
Отставить, парень. Того мира нет, и девушки тоже. Даже если она и пережила войну и Великую катастрофу, все равно уже давным давно мертва. С тех пор прошли столетия, от нее остался лишь этот момент, навеки остановленный на клочке бумаги.
- Эй, - Р. тронул его за плечо и вывел из состояния задумчивости. – Девченка понравилась? Ты опоздал, приятель, она моя.
К. несколько раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание, и вернулся из мира грез в мрачный железобетонный бункер, за многие годы, проведенные здесь, ставший близким и привычным. Но теперь ему казалось, будто его изловили и насильно упекли сюда. Как же хорошо было в том мире, пусть даже только в воображении!