Я почувствовала, как что-то разъедающее и едкое проносится внутри меня, выжигая всё до пустой оболочки. Я знала эту стрелу, тысячи раз видела, как точно такие же натягивали в луках. Я касалась их золотых наконечников, взвешивая в своих руках. Я видела их, пробивавшими тела врагов Эферы, становясь символом триумфа.
Стрелы Золотого Короля.
Стрелы Тифона.
ГЛАВА 55
Ренвик
Я не был уверен, что молодой бог, лежащий на столе, переживёт эту ночь.
Хотя Торн и предпочитал проводить время, приветствуя новые души в нашем королевстве и тренируя армию, он также был самым одарённым целителем из всех, кто у нас был. Рождённый в семье Мицелии, одной из самых близких подруг и иногда любовницы моей матери, всего через несколько месяцев после создания времени, он был одним из старейших богов в королевстве, не обладавших бессмертием. Его отец был убит в первых сражениях с великанами, и, тяжело пережив эту потерю, Торн посвятил себя изучению магии исцеления.
— Я нашёл его на краю тумана меньше часа назад, — быстро объяснил Мекруцио.
Я держал плечо молодого бога, чтобы он оставался на боку, пока Мекруцио удерживал его ноги. Димитрий держал его руки над головой, стараясь зафиксировать их, пока Торн закрывал ладонями зияющую рану на его спине.
Оралия теперь стояла рядом со мной. Молчаливая с того момента, как Мекруцио показал нам стрелу. Я знал, что она узнала её. Её лицо побледнело до мертвенной белизны, а глаза застыли, превратившись в холодные изумруды, когда она смотрела, как Мекруцио кладёт стрелу на стол.
Сейчас не время было обнимать её, хотя я отчаянно хотел этого. Я слишком хорошо знал ярость, которая горела в ней. Но я должен был помочь ей укротить этот огонь, пока он не уничтожил её и не оставил после себя нечто чуждое и неузнаваемое.
Тифон заплатит. Но не ценой ее жизни.
— Расскажи мне о нём, — мягко сказал я, краем глаза глядя на Оралию.
Она сделала вдох, едва заметный, словно каждое движение давалось с трудом. Медленно закрыв глаза, она провела языком по губам.
— Кастон… добрый, — её голос был хриплым, как будто она кричала. — Блестящий лидер, умелый воин, но прежде всего добрый. Совсем не такой, как его отец. — Её рука дёрнулась в сторону Кастона, словно она хотела коснуться его, но затем бессильно упала обратно на стол. — В детстве он бесконечно спрашивал о твоих крыльях. Он не мог понять, что могло стать причиной такой жестокости.
Её глаза на мгновение встретились с моими, а затем снова устремились на брата.
— Думаю, именно его доброта отличает его от других. Люди уважают его за умение слушать, принимать советы, но ещё и за то, что он понимает пределы этой доброты. Он знает, когда её достаточно, и когда на смену ей должна прийти жестокость.
Я кивнул, издав короткий звук, чтобы показать, что слушаю. На её лице блестели мелкие капли крови.
— В детстве он боялся темноты, — прошептала она, её голос дрогнул, а суставы побелели от того, как сильно она сжала край стола. — По ночам он буквально ломился в мою дверь, чтобы попасть внутрь. В конце концов я начала спать в его комнате, несмотря на недовольство его няньки и Тифона. Хотя я всегда держалась на расстоянии.
— Он никогда не спрашивал, почему не может прикоснуться к тебе?
Она закусила губу, слёзы блестели в её ресницах.
— Думаю, нет.
— Я спрашивал… — прохрипел голос снизу, и мы замерли, когда пара затуманенных ярко-голубых глаз приоткрылась. Его лицо, осунувшееся от боли, исказилось. — Годами… спрашивал… пока меня не отправи… — Его челюсть ослабла, глаза закрылись, а из горла вырвался хриплый вздох.
— Простите, миледи, — пробормотал Торн своим грубоватым голосом. — Иногда этот этап может вызывать потерю сознания. Я продержался так долго, как смог.
Она кивнула, на её лице появилась слабая, но благодарная улыбка.
— Не извиняйтесь. Вы всё делаете прекрасно. Спасибо.
Еще через мгновение она прислонилась ко мне, не в силах больше держаться на ногах. Я поднял одну руку, направляя её под неё, и снова положил ладонь на плечо Кастона. Она вцепилась в перевязь на моей груди, щекой прижавшись к моему торсу, пока смотрела вниз на спокойное, умиротворённое выражение лица молодого бога.
На то, чтобы Торн очистил рану и исцелил повреждённые стрелой органы, ушли часы. Кастон так и не проснулся. То, что она не видела его агонии, было маленькой милостью.