Несколько минут мы сидели молча, сосредоточившись на еде, пока король не посчитал нужным начать разговор.
— Я вижу, ты добралась до садов, — произнёс он. В этом утверждении звучали и похвала, и предупреждение.
Я промокнула уголки губ салфеткой, понимая, что он ожидает от меня ответа.
— Ни одно дерево не зацвело, Ваше Величество, и я… — горло свело спазмом от сухого сглатывания. — Я буду лучше стараться.
Тифон кивнул, его острый нож аккуратно разрезал кусок мяса на тарелке.
— Как мы обсуждали, у меня есть идеи, как лучше управлять твоей магией.
Я выдохнула, словно груз упал с плеч. Облегчение от того, что он не станет меня наказывать, было настолько ощутимым, что даже огни в комнате показались ярче. Даже угроза его очередной попытки найти способ контроля над моей силой не могла затмить это чувство.
— Я слышала, что вас можно поздравить, — сказала я, улыбнувшись Михаилису и Кастону.
Михаилис моментально покраснел, бросив робкий взгляд на Кастона.
— Спасибо, миледи. Приятно вернуться домой, чтобы отпраздновать. Признаюсь, я мечтал об этом неделями.
Кастон рассмеялся, поднося руку Михаилиса к своим губам.
— Ты мечтал о медовых пирожных нашего повара, Любовь моя.
Михаилис пожал плечами, подмигнув ему. Они долго смотрели друг на друга, и в этом взгляде было столько любви, что у меня сжалось горло.
Советник Тифона, Мекруцио, тихо хмыкнул, проводя рукой по густым каштановым локонам.
— Ваше возвращение прекрасно совпало по времени, Ваше Высочество. Народ обрадуется празднованию душевного единения. Это, я полагаю, поднимет боевой дух на фоне… сложностей, вызванных Подземным Королём.
Кастон откашлялся и повернулся ко мне с искоркой в глазах.
— Сегодня нам тебя не хватало, Лия.
Мои брови удивлённо взметнулись.
— Мои люди провели меня через человеческое поселение, прямо на границе наших земель, у туманов.
Мой желудок сжался, и я отодвинула тарелку жаркого с картофелем.
Искра на лице Кастона угасла, глаза сузились, отразив тяжёлые воспоминания.
— Их урожай погибает из-за проклятья Подземного Короля. Люди голодают.
Я резко повернула голову к королю, который внимательно смотрел на своего сына, как генерал наблюдает за солдатом.
— Но… но… — мои пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно я могла удержать решение в своих руках.
Я могла бы легко это исправить. Всего за одно послеполуденное усилие. Но слова застряли где-то между моими мыслями и ртом, под угрозой гнева Тифона, нависающей над столом.
Драйстен бросил на меня предостерегающий взгляд, которому я не хотела следовать.
— Я могу помочь, — выпалила я, цепляясь пальцами за край стола, чтобы удержаться на месте.
— Разве это твои приказы, Кастон? — голос Тифона холодной рекой потёк по моим венам.
Кастон напрягся от этого тона.
— Оралия может помочь, отец. Она и есть решение.
— Ты знаешь, что она не может покидать замок, — мягко вставил Мекруцио, как всегда, пытаясь сгладить любые конфликты во дворце.
— Если я пойду днём… — попыталась я, мой голос дрогнул. Слова, словно яркое пламя, могли cжечь меня дотла.
— Это хорошая идея, отец, — громче согласился Кастон. — Демони боятся солнечного света.
Это всегда было объяснением Тифона, почему я не могла покидать территорию замка — угроза демонических существ, обитающих за пределами замка, которых отгоняет свет его стен. Но я знала правду. Он видел мои срывы, мою потерю контроля слишком много раз, чтобы позволить мне уйти.
— Я держу себя под контролем, — добавила я. Ложь на вкус была как пепел от яблони.
С ослепительной скоростью его золотой кулак ударил по столу, и по позолоченному дереву поползла паутина трещин.
— ДОСТАТОЧНО!
Уши заложило от звона в наступившей тишине. Тифон сделал глубокий вдох, его золотой взгляд скользнул по каждому из нас, пока не остановился на мне.
— Достаточно. Этот вопрос не подлежит обсуждению. Пересечение тобой защитных рубежей — небезопасно, как для тебя, так и для нашего народа.
Несправедливость поднималась к моему горлу, словно когтистое чудовище, готовое вырваться наружу. Я уже не ребёнок. Я взрослая, давно вошедшая в свою силу.
— Мама хотела бы, чтобы я помогла.
Тифон сделал глубокий вдох, его взгляд опустился на стол, и усталость проступила на его лице.
— Учитывая, что ты убила свою мать, Лия, полагаю, мы никогда этого не узнаем.