Лицо Димитрия от шока залилось краской.
— Жизни и смерти? Созидания и разрушения?
Кивнув, я снова провёл рукой по лицу, ощущая редкую для себя усталость, которая опустилась на мои плечи, добавив веса моему плащу.
— Я почти уверен, — ответил я, пересказывая события дня своему ближнему кругу.
Рука Димитрия сжала эфес меча ещё сильнее, его челюсть напрягалась с каждым моим словом, пока я описывал, как яблоня превратилась в прах под её пальцами. Глаза Горация метались, явно обдумывая то, что он видел в душе этой богини, когда она стояла перед ним.
— Тогда что вы намерены делать с ней? — спросил Гораций, когда я замолчал.
Медленно повернувшись к двери, я сделал несколько шагов, которые эхом отдавались в тихом зале.
— Научу её контролировать свою силу в надежде, что, освоив ее, она решит не уничтожать нас всех.
* * *
Свет постепенно проникал через окна библиотеки, разливаясь по серым плитам пола и густому зелёно-серебряному ковру у моих ног. Тепло от огня касалось лица и руки, но его никогда не было достаточно.
Нет, в эти дни — в эти века — мне всегда было слишком холодно.
Я держался подальше от окна, не в силах наблюдать за приглушённым светом, заливающим небо, которое никогда не было полностью свободно от тумана, висевшего над королевством. Этот туман придавал мрачному и унылому миру зловещую атмосферу. Но с момента создания этого места отцом — сперва как средства порабощения человеческих душ — оно всегда было таким.
Мы должны дать им цель, сын. Это пристанище для обременённых временем.
Скорее уж тюрьма, и я — ее невольный надзиратель.
Вместо этого я сосредоточился на золотой короне в своих руках. Пальцы медленно скользили по одному из изумрудных листьев, инкрустированных в изящный узор. В последний раз я видел эту вспышку золота почти три столетия назад. Сегодня ночью, когда я заставил принцессу уснуть, я не удержался и спрятал корону во внутреннем кармане своего камзола.
— Ваше Величество. — Голос Сидеро прервал мои размышления.
Я наклонил голову, тяжело выдохнул и выпрямил, хрустнув шеей.
— Да?
Он обошел кресло и встал рядом, одетый в простые серые одежды, он сложил руки перед собой. От него исходило беспокойство, накатывавшее волнами.
Сидеро был частью моего двора уже почти тысячу лет. При жизни он был воином, талантливым на поле боя, но все же палачом. Его деяния преследовали его ещё при жизни, и после смерти это не прекратилось. Гораций отправил Сидеро в пещеры на первое столетие для искупления его преступлений. Но ему не потребовалось много времени, чтобы найти выход.
Души всегда находят выход, когда буря в их сердцах успокаивается.
Со временем я научился полагаться на Сидеро так же, как на других членов своего внутреннего круга. Он был проницателен, наблюдателен и безмолвен, словно тень — идеальный шпион.
— Что случилось?
— Оралия спит, — ответил он, принимая место напротив меня, на которое я указал взмахом руки. — Но её сон беспокойный.
— Оралия?
Сидеро кивнул, его спина выпрямилась от напряжения.
— Когда я обратился к ней как к Высочеству, а затем как к принцессе, мне показалось, что она почувствовала недомогание. Вместо этого она попросила называть её по имени.
Холодное беспокойство пробежало по моей шее, но Сидеро продолжил, не замечая, как его слова задели меня.
— Её преследуют призраки, Ваше Величество. Я знаю этот взгляд. Я видел его в собственном отражении.
Выдохнув и нахмурившись, я наклонился вперёд, пока мои локти не упёрлись в колени. Корона Перегрин висела на моём указательном пальце.
— Есть ещё кое-что, Ваше Величество… — Он замялся, и молчание стало настолько тяжелым, что я поднял на него взгляд. На его лице застыла ярость, которую я уже видел прежде — в его воспоминаниях о поле битвы.
— У неё ожоги на руках.
Сидеро провел двумя пальцами по воздуху, очерчивая узор ожогов, который я знал слишком хорошо. Свет Тифона обвивал её плоть, оставляя ожоги. Хотя я сам видел это с вершины деревьев, лёд вновь пробежал по моим венам. На мгновение кровь застучала в ушах, но затем вновь стихла.
Я моргнул, потряс головой, словно проверяя себя.
— Они требуют исцеления? — Это был глупый вопрос: боги заживляют все сами, если только рана не нанесена смолой кратуса.
Сидеро с сомнением скривил губы, переплел руки перед собой и покачал головой.
— Ей нужно время, Ваше Величество. Его след повсюду: не только на её теле, но и на её душе. И…