Глубокий голос попытался успокоить меня тихим шёпотом:
— Я держу тебя.
Я упиралась в грудь, что приближалась ко мне, чувствуя, как рука скользнула под мои колени. Мои ногти царапали чёрную тунику, пока я рыдала.
— Я держу тебя, — снова сказал голос.
Постепенно паника утихла. Я обхватила его плечи, прижимаясь ближе, пока щека не коснулась грубой щетины. Слёзы жгли глаза, и я уткнулась лицом в его шею, там, где ткань разорвалась от моих неистовых движений.
— Ш-ш-ш, — успокаивал он.
Моё тело обмякло, и последним, что я услышала, прежде чем тьма поглотила меня, был этот глубокий голос, шепчущий:
— Ты не одна.
* * *
Мягкий свет пробивался сквозь веки, и я застонала, потянувшись за подушкой, чтобы накрыть ею лицо. Голова раскалывалась, глаза были опухшими и болезненными. Со вздохом я медленно моргнула, преодолевая сухость в глазах, и с трудом села. Я не могла вспомнить, как вернулась в свою комнату, не могла вспомнить ничего, кроме сокрушительного чувства одиночества и того, как Тифон отвернулся от меня.
— Ты, возможно, самая удачливая богиня, которую я когда-либо встречал, — холодный голос разрезал тишину, сопровождаемый глухим стуком стекла о дерево.
Я резко очнулась, уставившись на Подземного Короля, сидящего на скамье у окна. Его голова покоилась на стекле, как будто он всегда принадлежал этому месту.
— Убирайся, — прохрипела я, указав на дверь.
Он поднял гладкую чёрную бровь, прежде чем лениво поднести стакан к губам и сделать глубокий глоток янтарной жидкости внутри.
— Почему ты вышла на улицу в середине ночи?
Я напряглась, сжав простыни, а затем скинула их и встала на ноги. Последнее, чего я хотела, — это спорить с ним, сидя в постели.
Его взгляд медленно скользнул по мне — от моих взъерошенных волос до порванной ночной сорочки и босых ног, затем поднялся обратно. Это был не взгляд желания. Это был расчёт — как у хищника, оценивающего свою добычу.
— Я что-то услышала, — сказала я.
Пустой смех вырвался из его груди, как приближающийся шторм. Он поставил стакан на маленький столик у окна и потер ладони. Его чёрные волосы были распущены, обрамляя лицо и касаясь плеч. На его скулах и лбу были размазаны грязь и густое тёмное вещество. Туника, что он носил, была изорвана, порвана в районе плеч, как будто кто-то пытался вцепиться в него когтями.
— Разве тебя не обучали повадкам демони? — спросил он, покачав головой так, будто уже знал ответ.
Я смотрела на него с недоверием.
— Почему бы мне изучать что-то о существах, которых ты создал, кроме того, что они опасны и прячутся на границах?
Хотя это было не совсем правдой. Я провела годы в библиотеке дворца, изучая монстров, только чтобы найти крайне мало информации. Всё, что я узнала, — это что Рен создал их в поисках большего могущества, и что они заселили каждый уголок мира.
Его ноздри раздулись, а мышца на челюсти заиграла. Это было больше эмоций, чем я видела в нём с момента своего прибытия.
— Эта тварь убила бы тебя. Ты поступила опрометчиво, — сказал он, словно я вовсе не говорила.
А затем слишком быстро вернулся холод, с его лица исчезло напряжение. Даже его руки расслабились по бокам. От этой перемены меня охватил озноб.
— Пожалуй, хорошо, что Тифон запер тебя в твоей золотой клетке, — заметил он, равнодушно. — Ты не дожила бы до прайма, если бы он этого не сделал. (Прим, прайм — расцвет силы магии).
Я стиснула зубы, наблюдая, как он поднялся со скамьи и зашагал ко мне. Плечи затряслись.
— Беспомощная, слабая, неспособная защитить себя.
Мои губы приоткрылись, истощение и ярость затягивали рёбра, тёмные тени скапливались на кончиках пальцев.
— Скажи мне, почему? — его голос наполнился приказом. — Почему ты была настолько безрассудна?
Внутри меня что-то оборвалось, и я утратила слабую хватку на самоконтроль.
— Это была моя мать, — ответила я, слова застряли в горле. — Моя мать. Она звала меня, кричала.
Он оказался прямо передо мной, когда я выпалила это. Я врезалась ладонями в его грудь, отталкивая его. Прошлая ночь вскрыла старую рану где-то глубоко в моей душе, боль, которую я, ошибочно, считала зажившей.
— Так что избавь меня от своих язвительных слов, — прошипела я сквозь зубы, ещё раз ударив его по груди. Голова закружилась от напряжения. Плечи опустились, колени подкосились, ударившись о холодный каменный пол с глухим стуком. Последние слова прозвучали почти шёпотом. — Всю боль, которую я могу вынести, мне уже причинили.