«Однажды мы будем в раю, потому что я буду с тобой».
Она оставила ему бесчисленное количество таких записок, и по его записям было легко почувствовать радость, которая наполняла его после каждой из них. Почерк становился более торопливым, небрежным — но ничего из этого не сравнится с его записями, когда он был зол. Тогда его буквы становились острыми, почти неразборчивыми.
От чтения о том, как с моей матерью обращались при дворе короля Тифона, перехватило дыхание. Двор был искусен в игнорировании жестокости. Я знала это слишком хорошо на собственном опыте. И хотя я знала, что у него сейчас множество любовниц, мне всегда говорили, что, пока моя мать была жива, он был ей верен.
Как же наивно я верила в это.
Каждая строка, которую я прочла, заполняла пробелы между образом короля, которого я думала, что знаю, и тем, которого я видела той ночью в обеденном зале Эферы. Каждый новый штрих, добавленный к этой картине, становился грузом на моем сердце, пока горе не стало таким тяжелым, что я могла бы провалиться сквозь пол.
Когда я вошла в библиотеку, я была настороже, думая, что это может быть обман — какой-то трюк, чтобы настроить меня против Тифона. Но когда я спросила, любили ли они друг друга, и Подземный Король наконец ответил, честность, исходившая от него, была настолько явной, что у меня не осталось сомнений.
«Сильнее, чем любил кто-либо другой с тех пор, как существует время».
Однако, чем дольше мы говорили, тем больше я ощущала гнетущую тяжесть вины. Подземный Король, с его тихим, размеренным голосом, рассказывал об их радости, когда они узнали, что я была зачата.
— Они планировали уйти из этого мира через портал в человеческий мир, — объяснил он. — Это было до того, как кто-либо, кроме меня и Зефируса, узнал, что она беременна, и они знали, что у них есть лишь небольшое окно времени, чтобы скрыться, прежде чем Тифон что-то заподозрит.
Его взгляд был прикован к огню, голубое сияние отражалось на его лице, подчеркивая острые скулы. Я не могла смотреть на его задумчивую улыбку и отвела взгляд к своим скрещенным на коленях рукам.
— Она умерла при родах, — прошептала я, голос был окрашен стыдом, который я носила в себе всю жизнь.
Он издал короткий звук отвращения, но я не посмотрела на него, боясь увидеть вину в его глазах, как это было у Тифона.
— Нет.
Я подняла глаза.
— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»?
Взгляд короля был сосредоточен на мне, и в уголках его глаз вспыхнуло что-то похожее на жалость. Он пошевелился, широко развернув ладонь, прежде чем сжать ее в кулак.
— Она умерла не при родах.
Мое сердце сжалось от болезненного толчка. Я покачала головой.
— Нет. Она умерла, когда я родилась. Она истекла кровью, а я получила её магию.
Тишина наполнила комнату, и треск огня звучал слишком громко в моих ушах. Подземный Король просто продолжал смотреть на меня.
— Что? — спросила я, чувствуя, как по коже пробегают первые признаки моей силы.
Он наклонился вперёд, уперев локти в колени, его взгляд стал тяжелым.
— Я не знаю всей истории. Я там не был. Меня изгнали из королевства задолго до этого, — пауза была короткой, но я заметила, как его грудь поднялась при вдохе, прежде чем он ответил. — Я знаю, что она жила после твоего рождения, запертая в своей комнате во дворце. Тебя забрали у неё сразу же, как только ты сделала первый вдох. Передали кормилице. Но Перегрин жила минуты… возможно, даже часы после этого.
Ужас сдавил моё горло, и я снова покачала головой.
— Нет.
Он приоткрыл рот, но звук, сорвавшийся с губ, был глухим и странным, прежде чем он вновь замолчал. Голубой свет огня танцевал на его лице, подчеркивая острые скулы и углубляя морщины у глаз. Мне показалось, что в этих глазах поселилось горе.
— Тифон убил её. Как именно, я не знаю. Но способ был таким, чтобы её не стало. Всё было обставлено так, будто она истекла кровью при родах. Пустили слух, что её магия обернулась против нее и убила её.
Вдруг свет в комнате стал слишком ярким, и я зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от него. Когда тишина затянулась, я медленно открыла глаза снова. Король застыл на месте, его темный взгляд был устремлён в пламя. На его лице отражался тот же ужас, который я чувствовала внутри.