— Я пытался вытащить их до твоего рождения, — тихо произнёс он, словно безжизненно. — Как только Перегрин поняла, что беременна, она и Зефирус знали, что их время в Эфере подошло к концу. Я предложил укрыть их здесь, под своей защитой. Я даже подготовил для них комнаты. Но Зефирус настаивал на том, чтобы они отправились в мир людей. Они не хотели приносить конфликт на эти земли.
Всё это я уже читала в дневнике. Зефирус… мой отец, писал о своих планах, записывая знания о человеческом мире, которые он получил от знакомых в королевстве. Были другие боги, с которыми нужно было считаться или найти способ договориться, но они старались подготовиться.
— Я использовал свои тени, чтобы вывести их из королевства и увести как можно дальше в лес, оставаясь незамеченным. Но укрывать тенями двоих уже сложно, не говоря уже о троих. Нам приходилось быть осторожными, и… — его голос затих, а глаза закрылись, как будто он сдался.
— Он поймал вас, — прошептала я.
Король кивнул, он опустил голову, а плечи сжались, словно защищая его самого от этой реальности.
Сочувствие жгло мою грудь. Мы оба несли бремя вины, которое тяжело висело между нами.
Он глубоко вздохнул, провёл кончиками длинных пальцев по векам, словно пытаясь прогнать всплывающие в памяти образы.
— На самом краю тумана, Тифон выстрелил из лука кратусовой стрелой мне в крыло, — его горло щёлкнуло, когда он сглотнул, но глаза остались закрытыми, а руки неподвижно висели у колен. — Ещё одну — прямо в сердце Зефируса. Последнее, что я помню, это как Тифон сказал Перегрин, что она и ты — принадлежите ему. А затем он отрезал мне крылья. Я пытался сопротивляться, пытался остаться в сознании, но потом он… — он прочистил горло, — Тифон убил меня.
Мои брови сдвинулись, глаза защипало от эмоций. Осознание, что Тифон убил Зефируса, разорвало свежую рану в моей душе, уже израненной любовью к тому, кто меня воспитал. А затем я застыла, осознавая смысл его слов.
— Но ты же сказал, что не можешь умереть. Что ты «превыше смерти»? — процитировала я его слова.
— О, я умираю, — ответил он с мрачным смешком. — Но смерть не пускает корни. Моё сердце может остановиться, тело — стать неподвижным, но я всегда возвращаюсь.
Подземный Король посмотрел на меня, и в его взгляде была древняя мудрость.
— Эта сила — не дар. Это проклятие. Знать, что не будет освобождения ни от этой жизни, ни от этого мира. Я продолжу существовать даже тогда, когда умрут те, кого я люблю. И с каждой смертью я теряю часть себя — часть своей души, — тихо добавил он, покачав головой.
Я думала, что знаю, что такое вина, но только когда увидела её отпечаток на его лице, я поняла истинную тяжесть этого чувства. Стыд, который он нес, словно спрятанный подо льдом, сковывал его. И вдруг стало понятно, почему он держит всех на расстоянии.
— В ту ночь… — его голос дрогнул, словно разбитое стекло. — Когда моя магия вернула меня к жизни, я очнулся рядом с телом Зефа. А Перегрин нигде не было. Больше я никогда не чувствовал ничего, кроме холода. Не мог вынести даже крупицы тепла, не мог терпеть прикосновений. Я обречен на вечность во льду и стыде.
Несмотря на его широкие плечи и внушительный вид, сейчас он выглядел таким маленьким, словно сжался под тяжестью собственного горя. Казалось, я смотрела в зеркало, отражавшее мою собственную боль. Медленно, почти боязливо, я протянула руку и легонько коснулась тыльной стороны его запястья. Его кожа была теплой под моими пальцами, и это контрастировало с холодом, о котором он говорил. Он напрягся, но вскоре расслабился, словно находя утешение в моем прикосновении. И, к своему удивлению, я ощутила, как от этого у меня начинает бешено колотиться сердце.
Я прикасалась к другому существу, и оно не превращалось в пепел.
— Я подвел их, — прошептал он, и в его голосе прозвучало что-то большее, чем просто признание своей ошибки. В этих словах было извинение за жизнь, которой мне никогда не суждено было жить.
Я покачала головой, стараясь сосредоточиться.
— Ты не подвел их. Ты был готов пожертвовать собой, чтобы они жили счастливо и в безопасности. Чтобы я жила счастливо и в безопасности. Я не могу винить тебя ни в чем.
Как странно сидеть здесь и утешать бога, которого я всегда считала своим врагом. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову за несколько часов. Возможно, в глубине души я всегда знала, что Тифон не тот герой, за которого он себя выдает. Его ярость всегда была слишком жестокой, его действия — слишком расчетливыми. За столетия я видела результаты его жестокости и сама не раз оказывалась жертвой его власти. Хотя каждый раз находила оправдания для его поступков.