Может быть, поэтому мне было так легко поверить в это сейчас? Может, поэтому я позволила себе провести большим пальцем по его запястью, пытаясь подарить крошечное утешение, которое он, возможно, смог бы принять.
Он прочистил горло и провел ладонью по волосам, а затем его взгляд опустился на мои запястья, прежде чем вновь встретиться с моим.
— Внутри тебя тьма… Тьма, которой ты боишься.
Я напряглась, сжав руки в кулаки.
— Я знаю, на что ты способна, — продолжил он. — Она зовет тебя здесь, не так ли?
Закусив внутреннюю сторону щеки, я кивнула, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься. Он поднялся с кресла, широкие плечи заслонили свет от огня.
— Я знаю эту тьму, — проговорил он с той же мягкостью, но теперь в его голосе прозвучала резкость, обещание. — Позволь мне научить тебя её песне, научить, как не бояться своей силы.
В животе словно тяжелым грузом легли его слова.
Слово «сила», сорвавшись с его губ, словно растеклось по воздуху, закручиваясь в моих ушах и скользя вдоль позвоночника, пытаясь укорениться в сердце. Но я боролась с искушением сказать «да, да, да, сделай меня неудержимой». Часть меня хотела научиться управлять этой силой. Даже больше, чем часть. Но страх оказался сильнее.
— Нет, — ответила я, больно вонзив ногти в ладони.
Он моргнул, слегка покачав головой.
— Почему нет?
Я глубоко вздохнула, стараясь удержаться от желания согласиться. Сила, что текла в моих жилах, клубилась в душе, жила на кончиках пальцев. Она мурлыкала, мечтая вырваться, набраться мощи. Мысль о том, чтобы овладеть ей, чтобы научиться защищать себя, была до боли заманчивой.
И затем… тела на полу, ужасный стыд за жизни, которые я отняла, и пепел яблони у моих ног, рассеянный нежным осенним ветерком. Сила внутри меня была слишком дикой, слишком огромной, чтобы её контролировать. Она поглотит меня целиком.
Я резко выдохнула, стараясь изгнать это воспоминание, и покачала головой.
— Я не хочу этого. Я никогда не просила… об этом, — с силой произнесла я, махнув открытой ладонью. — Ты… ты не знаешь, что я натворила.
Он отклонился назад, и его челюсть дернулась, выдавая напряжение.
— Ты боишься силы, потому что всю жизнь тебя учили быть никчемной. Я могу это изменить. Я могу помочь тебе.
— Хочешь сказать, «могу изменить тебя», — огрызнулась я, резко поднявшись на ноги.
Лёд вернулся в его черты, а голос стал холодным, как зимний ветер.
— Я сказал не это. Наша сила схожа. Я знаю её глубину и зов. Если я могу её контролировать, то и ты сможешь.
Я горько рассмеялась. Возможно, его мягкость за последние часы вывела меня из равновесия, но я не смогла удержаться, чтобы не попытаться задеть его. Какая-то часть меня хотела видеть в нём врага.
Потому что, если он не враг, значит, те, кого я любила — враги.
— Я отказываюсь поддаваться такой чудовищной силе. Я отказываюсь становиться её рабом, как ты. Возможно, тебя устраивает жить среди гор трупов у своих ног, но меня — нет.
Он двинулся быстрее молнии, за секунду преодолев расстояние между нами, нависнув надо мной. Я попыталась уйти к двери, но его рука, сжавшая мое бедро, остановила меня. В груди вспыхнули искры. Сердце громко застучало в ушах.
— Это не я раб своей силы, — его голос прозвучал рядом с моим ухом, его дыхание всколыхнуло пряди у моего виска, и холодная дрожь пробежала по спине. — Это ты всю жизнь трепещешь перед теми, кто боится тебя за то, на что ты способна. Ты заставляешь себя молчать, а свою магию прятаться, чтобы маленькие люди могли чувствовать себя высокими.
Ещё один пустой смех сорвался с моих губ, и тени вспыхнули вокруг моих плеч, прежде чем снова угаснуть.
— Ты ничего не знаешь о моей жизни, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Ты цепляешься за варварские старые обычаи, за пытки — просто потому, что «так принято». Ты заставляешь души страдать.
— Ах, вот оно, — протянул он, в его голосе заискрилось наслаждение. Его пальцы сжались в судороге на ткани моего платья. — Вот тот огонь, который Тифон пытался погасить.
Я задыхалась от близости его груди к моей спине, от его лёгкого вздоха, колышущего мои волосы и обвивающего шею. Пульс участился, а в животе расползлось жаркое, мучительное желание, от которого я едва не застонала. Это не он, напомнила я себе, это просто сам факт прикосновения. Я была голодна до него, неважно, кто его предложил. Я не могла позволить себе поддаться, не могла прижаться к его груди, повернуться в его руках.