Сидеро тихо хмыкнул, кивнув.
— Мекруцио входит в ближний круг Рена уже около тысячи лет. Он выполняет роль одного из шпионов Его Светлости в Эфере.
Когда я повернулась, выражение его лица было бесстрастным, словно он сообщил нечто совершенно незначительное.
— И вас не беспокоит, что он может шпионить в свою очередь для Тифона?
Сидеро нахмурился и покачал головой.
— Нет, Мекруцио доказал свою преданность бесчисленное количество раз за прошедшие тысячелетия. Тифон многое отнял у него за это время. Как и многие из нашего двора, Бог Путников нашёл Рена, когда потерял последнюю надежду после смерти своего отца. Он искал цель.
Цель… вроде шпионажа за Тифоном ради общего блага Инферниса. Я задумалась: говорил ли Мекруцио обо мне, о моём одиночестве? Или это было слишком мелко для него?
— Рядом с ним Торн, — произнёс Сидеро, прервав затянувшуюся паузу. — Он целитель, который следит за теми, кто защищает королевство, а также принимает новые души в Инфернис, прежде чем отправить их к Горацию на суд.
Когда мы подошли ближе, высокая стройная фигура поднялась из-за стола, своими плавными движениями напоминая змею. Сзади я видела только водопад её сверкающих иссиня-чёрных волос, но, когда она повернулась, у меня едва не отвисла челюсть от её неземной красоты.
— Морана, — Сидеро почтительно склонил голову, положив руку на сердце. — Для меня большая честь увидеть Вас снова.
Морана склонила голову в том же почтительном жесте, но её глаза не отрывались от моих. Её кожа была цвета обсидиана, настолько тёмная, что было сложно различить, где она заканчивается и начинается её платье.
Во многих отношениях она воплощала ту силу, которой я всегда боялась.
— Я слышала о Вашем прибытии, — произнесла девушка, и её голос звучал, как мелодичный шёпот. Она плавно приблизилась ко мне, как будто ее принес призрачный ветер. Морана стояла так близко, что я различила вкрапления белого цвета в её голубых, как лёд, радужках. Она легко дотронулась до моей щеки и это прикосновение было обжигающе-холодным, но необыкновенно мягким. — Он ждал Вас очень, очень долго.
Я нахмурилась. Её большой палец нежно разгладил пространство между бровями, пока я не расслабила лоб.
— Кто? — спросила я. Она не могла говорить о Рене.
Морана одарила меня теплой улыбкой, которая также говорила о тайнах, тьме и обо всем, что находится между ними.
— Если Вы не знаете, значит, ещё не готовы, — прошептала она и мягко провела своими длинными пальцами по моим волосам.
Морана наклонилась и коснулась моей щеки лёгким поцелуем. Тьма внутри меня вспыхнула, словно молния, разорвавшая ночное небо. Она ожила.
— Не бойтесь её, Оралия, дочь Зефируса, — прошептала она мне на ухо. — Тьма питает, тьма укрепляет, тьма защищает.
ГЛАВА 32
Оралия
Не говоря больше ни слова, Морана скользнула прочь от нас.
Сидеро тихо рассмеялся рядом, и я обернулась, чтобы увидеть, как он потирает глаза одной рукой, а другую держит скрещённой на груди.
— Что… что это было? — хрипло прошептала я, стараясь не привлекать лишнего внимания.
Он покачал головой и, схватив меня за руку, повел к другой части стола, наиболее удалённой от девушки.
— Морана — таинственная богиня. Никто, кроме неё самой, а может быть, и Его Светлости, не знает истинных масштабов её силы. Но проще всего сказать, что она — Богиня Ночи. Поговаривают, ночь время от времени шепчет ей о будущем, — Сидеро снова покачал головой. — В любом случае, это странная тема для ужина.
Я тихо фыркнула в знак согласия, изо всех сил стараясь не думать о том, кто же мог ждать меня так долго. К счастью, в этот момент массивные двери распахнулись, и в комнату вошёл Рен. Его чёрный плащ развевался за спиной. Он привел себя в порядок и переоделся в свою привычную чёрную тунику и брюки, на этот раз без оружия. Его тёмные, как ночь, волосы были аккуратно стянуты тонким шнурком, хотя несколько прядей выбились и обрамляли твердую линию его подбородка.
В этот момент у меня перехватило дыхание. Будто внутри внезапно пробудилось новое осознание — или, может быть, это чувство зарождалось уже давно и только сейчас стало явным. Он ступал по залу со всей уверенностью правителя, но было абсолютно ясно, что у него есть то, чего Тифону всегда не хватало.
Любовь своего народа.
В тот момент, когда Рен вошёл, все присутствующие поднялись со своих мест. Но это не было движение, продиктованное ритуалом или необходимостью. В Эфере вставали, потому что так было положено в присутствии короля. Здесь же все поднялись из уважения к богу, правившему ими. В их глазах светилась преданность, чистая и яркая, как пламя — та самая, которая заставляет следовать за лидером до самого конца, куда бы ни привёл путь.