Мы уставились друг на друга, оба совершенно неподвижные на мгновение, прежде чем я снова провел рукой вниз по члену, медленно и нерешительно. Ее веки затрепетали, щеки вспыхнули сильнее, когда она проследила за движением. Я снова погладил себя, и она заскулила, ее рука согнулась от работы ее пальцев между бедер.
Подстраивалась ли она под мой ритм? Представляла ли она, что это моя рука между ее бедер, как я представлял, что это ее рука на моем члене? Испугалась бы она, если бы я попросил ее подойти поближе? Если бы я умолял ее лечь у моих ног и раздвинуть юбки? Я бы поклялся ей, что мне будет достаточно просто увидеть, насколько она мокрая для меня, лежащая, словно на алтаре.
Я вздрогнул, мое удовольствие достигло пика. Ее глаза расширились, а губы раздвинулись, когда я застонал громче, не способный оторвать взгляд от ее глаз. Мне нужно было это увидеть — нужно было знать, что она тоже это чувствует. Это было больше, чем потребность, это было отчаяние.
— Кончи для меня, — прохрипел я.
Она издала тихий стон, зажмурившись, когда ее тело задрожало, когда она прижалась спиной к окну, ее бедра раздвинулись шире, так что ткань ее платья провисла между ними. Ее тени вырвались наружу, сбрасывая книги на пол и окутывая нас обоих коконом темноты. Но я мог видеть едва заметную полоску ее бедра там, где расходились юбки, и блеск ее желания на коже. Этого было достаточно, чтобы отправить меня за край, моя голова запрокинулась назад, когда я кончил с ее именем на губах.
Когда мое тело успокоилось, я сделал глубокий вдох. Я не знал, что скажу, кроме того, что хотел, чтобы она подошла ближе. Хотел попробовать влажность между ее ног, превратить этот тихий стон в крик.
Но когда я снова открыл глаза, ее уже не было.
* * *
Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, глядя на дверь её покоев утром следующего дня.
Всю ночь я ходил по своей комнате, изо всех сил стараясь дать ей пространство, не позволяя себе ворваться к ней и запустить пальцы в её густые волосы. Стараясь не позволить себе наклониться, чтобы провести языком вдоль её шеи, снова ощутить на её коже этот восхитительный вкус созидания и разрушения.
Моё желание к ней было трудно понять. В прошлом у меня были любовницы, но я никогда не испытывал ничего подобного. А после того, как Тифон нанёс мне смертельный удар два с половиной века назад, я думал, что потерял эту часть себя вместе с воскрешением. Желание, тоска, потребность казались такими же далекими, как мир и надежда.
Но теперь призрак этого вожделения был здесь, преследовал каждый мой вдох, и я не хотел отпускать его.
Я дважды постучал костяшками в дверь и приготовился к её аромату, к тому, как её щеки порозовеют. Подниму ли я тему прошлой ночи? Или сделаю вид, что это обычное утро, и предложу продолжить работу на территории? Мое дыхание замедлилось, пульс учащённо бился в висках. Я решил, что позволю ей самой задать тон.
Прошёл миг, прежде чем дверь открылась. На пороге стоял Сидеро, его выражение лица было настороженным, напряжённым.
— Ваша Светлость, — уважительно произнес он, положив руку на сердце.
— Доброе утро, Сидеро, — ответил я как можно более вежливо несмотря на то, что желудок казалось был где-то у пяток.
Но прежде, чем я успел продолжить, он перебил меня:
— Оралия плохо себя чувствует, Ваша Светлость. Она просила передать свои извинения. — Слова прозвучали неестественно, будто заученно.
Она не хотела меня видеть. Стыд обжёг меня, будто невидимый ошейник сдавил горло.
Конечно, я понимал. Я был чудовищем, богом разрушения, виновником её падения. Зачем ей видеть меня? Вчера вечером мы оба были захвачены напряжением, которое возникло между нами. Теперь, при тусклом утреннем свете, она пришла в себя.
Искра, едва начавшая разгораться во мне, угасла, а ледяной холод болезненно распространился по опустевшему сердцу.
— Рен? — обеспокоенно спросил Сидеро, его густые брови сошлись в беспокойстве.
— Я… — прочистив горло, я попытался заговорить, но слова застряли где-то глубоко внутри.
Развернувшись на каблуках, я проигнорировал грустное выражение лица Сидеро и его попытки утешить меня. Мои руки дрожали, а глаза щипало от непривычного ощущения.
Двери замка с грохотом распахнулись под напором моих теней. Ноги несли меня к туннелям, которые я собирался разрушить, но взгляд задержался на волнах зелёной травы. Сладкий аромат полевых цветов сводил меня с ума, окутывал плащ, проникая в волосы.
Но прямо перед тем, как темнота туннелей поглотила меня, я заметил её. Огненно-рыжие волны её волос спадали на серый плащ, а рядом стояла стройная фигура, облаченная в саму ночь.