Я поджала губы, пытаясь вспомнить.
— Она сказала, что он ждал меня долго, очень долго.
За последние несколько дней работы с Мораной я узнала больше о её силах и даре предвидения. Её видения не были случайными. Это были знания ночи, которые она держала в своём разуме. Знания, способные двигать горы и разрушать троны.
Сидеро снова нетерпеливо вздохнул.
— Звёзды, вы оба невыносимы. Неужели Вы не можете представить, кем он может быть для Вас?
Мои брови нахмурились, и Сидеро наклонился ближе, большим пальцем разгладив складку на моём лбу.
— Почему Вы боретесь с тем, что Ваша душа уже знает? Зачем Вы убегаете от своей судьбы?
Медленно, словно пробуждаясь ото сна, я поднялась на ноги.
— Где он? — спросила я, уже направляясь к двери.
— Не уверен, но, возможно, в своих покоях, — ответил Сидеро, даже не пытаясь скрыть улыбку в своём голосе.
Мои шаги гулко отдавались по ониксовому полу, дыхание казалось оглушительно громким. Я повторяла слова в своей голове, снова и снова, пока они не стали звучать естественно — пока я не оказалась у его двери и не повернула ручку, даже не потрудившись постучать.
Рен был там, стоял у камина, опершись рукой о тёмную каминную полку. Как всегда, он был одет в свою чёрную, как ночь, одежду, его влажные волосы кудрями ниспадали на плечи. На нём не было ни плаща, ни перевязи — только туника, рукава которой были закатаны до мускулистых предплечий. Его взгляд поднялся вверх, на лице мелькнуло удивление. Я, тяжело дыша, захлопнула за собой дверь, пересекла комнату и остановилась всего в нескольких дюймах от него.
— Я хочу тебя, Рен.
ГЛАВА 38
Ренвик
Я долго не мог отвести от неё взгляд.
Но затем сделал медленный, глубокий вдох, позволяя её запаху окутать меня. Неужели прошло меньше часа с того момента, как я чувствовал её губы на своих, как мои руки касались её лица, ощущая лишь отголосок её скрытого желания? Казалось, словно целая человеческая жизнь пронеслась с того момента.
Сапфировая юбка разлилась вокруг неё тёмным сияющим озером. Грудь мерно вздымалась, но в её взгляде больше не было тревоги и сомнений, которые я видел сегодня утром. Ни следа страха, что заставил её бежать от меня неделю назад.
Я осторожно прикоснулся к её нижней губе, кончиками пальцев скользя по щеке. Её веки затрепетали и сомкнулись, она прильнула к моей руке, приоткрыв губы, подарив невесомый поцелуй.
— Почему ты убежала? — тихо спросил я, запуская руку в её волосы и большим пальцем поглаживая скулу. — В ту ночь, в библиотеке.
Оралия глубоко вдохнула, и на миг мне стало страшно, что она снова замкнется в себе. Но её глаза открылись, и она облизала пересохшие губы.
— Я… я никогда не говорила об этом вслух, с того самого дня, — прошептала она, погружаясь мысленно в далекие воспоминания.
Я кивнул, смягчая своё прикосновение, и бережно убрал прядь волос за её ухо, готовый ждать столько, сколько ей потребуется.
— Когда меня укусили, Тифон привёл лекарей со всех уголков королевства и даже из более далёких земель. Из северных равнин, где снег настолько глубок, что в нём можно утонуть. Но… ничего не помогло, и попытки изгнать проклятие из моих вен оставили на мне шрамы, — она прикоснулась двумя пальцами к своей груди.
— Почти столетие я никого не касалась. Я была осторожна, а указы Тифона сделали все остальное. Но со временем страх ослаб, воспоминания детства стали размытыми, а моя сила росла, пока я не приблизилась к прайму.
Я кивнул снова, понимая, хотя сам, как бессмертный бог, не мог в полной мере ощутить, что значит достигнуть прайма — момента, когда магия проявляется в полной мере, а тело обретает свою окончательную форму. Я видел такое множество раз за века, зная, что этот период был часто опасным для молодых богов, когда их безрассудство перевешивало логику, подталкивая их к испытаниям пределов своей силы.
— Я встретила человека, который работал на территории дворца, ухаживал за растениями и посевами, которые я вырастила, — её медно-рыжие брови нахмурились, а губы дрогнули. — Со временем нам стало комфортно вместе, наши короткие приветствия превратились в разговоры, которые стали совместными прогулками по садам. И моя одинокая жизнь вдруг… стала намного терпимее.
Я тихо хмыкнул, давая понять, что понимаю её. Для кого-то, обречённого на изоляцию, такое общение должно было стать настоящим даром. Я нежно погладил её лоб, пытаясь разгладить морщинки между её бровей. Когда она сглотнула, но не продолжила, я мягко коснулся её виска губами.