Она больше не нуждалась во мне. Во всяком случае не так, как думала.
Но, глядя на неё, я четко осознавал, что нуждался в ней так, как никогда в своей жизни не нуждался ни в ком.
ГЛАВА 45
Оралия
Мы лежали у подножия обсидиановой горы, пока небо не начало светлеть от первых лучей зари, вдыхая запах друг друга и слушая, как наши сердца медленно успокаиваются.
Это было странно. Я чувствовала себя легко. Тяжесть, давившая на грудь, исчезла, пусть даже лишь на этот миг. Тёмная сила во мне была здесь, я это знала, но она уже не ощущалась так явственно, как раньше. Словно, приняв её, я успокоила её до тихого урчания — такого же, каким отзывалась другая сила, скрытая внутри меня.
Когда Рен убедился, что я достаточно окрепла для пути, он бережно прижал меня к себе и ступил в тень тиса, через тьму к большому дубу, который он часто использовал для переходов. Свет был слишком ярким, борясь с клубящимся туманом, который то отступал, то накатывал вновь, словно прилив. С этого места был виден Пиралис и души, блуждающие по нему, а дальше — шумный небольшой городок Ратира, где кипела мирная и размеренная жизнь.
Аккуратно Рен поставил меня на ноги, его рука всё ещё поддерживала мою спину, пока мы шли по тропинке, прячущейся под низкими ветвями, к замку. Вдалеке я увидела Димитрия, стоявшего у входа в Ратиру, с рукой, лежащей на рукояти меча. На этот раз его шлем был зажат под мышкой.
Сходство между моим стражем Драйстеном и Димитрием снова поразило меня, вплоть до того, как Димитрий небрежно облокотился на одну из серых стен. От этого зрелища что-то сжалось в груди. Я скучала по Драйстену, который был для меня гораздо больше, чем просто стражем. Он был ближе всего к тому, что я могла бы назвать отцом — со всеми его мягкими упрёками, заботой и вниманием.
Драйстен много раз пытался пробудить во мне сострадание к богу, который сейчас шагал рядом со мной. Его слова, сказанные в те времена, когда мы стояли перед камином в библиотеке дворца Эферы, неожиданно всплыли в памяти.
Потеря крыльев Подземного Короля. Разве ты не думаешь о том, насколько это жестоко?
— Рен? — тихо обратилась я, нарушая комфортное молчание, в которое мы погрузились.
Он мягко хмыкнул в ответ. У меня внутри всё перевернулось, когда его большой палец нежно провёл вдоль моего позвоночника, и он наклонился чуть ближе. Я отвернулась, боясь сказать что-нибудь глупое, и уставилась на его заместителя. Вдалеке к нему приближалась закутанная в плащ фигура.
— У Димитрия есть брат? — спросила я, пытаясь отвлечься.
Большой палец Рена на миг остановился, прежде чем вновь начал поглаживать мою спину, но я уже не обращала на это внимания. Я смотрела, как фигура подходит к Димитрию, а его губы сжимаются в тонкую линию недоверия.
— Да, — мягко ответил он.
Резкая боль пронзила мою грудь, когда фигура сбросила капюшон, и рыжие волны ярко вспыхнули в тумане, словно пламя.
— Элестор, — ахнула я, оборачиваясь к Рену. — Почему ему позволили вернуться сюда?
Бог бурь что-то сказал Димитрию, который покачал головой, прежде чем жестом указать на Ратиру и проводить его внутрь.
— Элестору позволено вернуться не ради него самого, а ради одной души, — тихо объяснил Рен, проводя костяшками пальцев по моей щеке. — Жозетта, та женщина, которую ты видела с Ланой, находится с нами уже почти четыреста лет. Она была человеческой возлюбленной Элестора — его невестой, хотя Тифон никогда не позволил бы состояться их союзу.
Я ошеломлённо застыла, не в силах поверить, что Бог Бурь вообще мог влюбиться в человека.
— Хотя Элестор и не знает этого, мой брат желал её для себя и пытался заманить её в свой гарем.
У меня внутри всё перевернулось. Я знала о гареме Тифона — сборище женщин, людей и полубогов, которые щеголяли по двору, как райские птицы, в своих шелках и с высоко поднятыми подбородками. Лишь одна-две из них проявили ко мне хоть каплю доброты, но и они исчезли задолго до того, как у нас могла возникнуть хоть какая-то связь.
— Она отвергла его и была… — Рен шумно сглотнул, не в силах или не желая продолжать. — Когда она прибыла сюда, на берега Инферниса, она умоляла дать ей выпить из реки Аталь, надеясь, что это избавит её от воспоминаний о том, как она умерла.