Эми
Не будем называть точное месторасположение города Кучильос на карте. Неважно, Колумбия это, Перу, Чили или Мексика. Пусть будет страна под названием Рипария Рипария — Береговая Ласточка. Там стоял старый особняк. Раньше он принадлежал какому-то графу, пока всю местную знать не перестреляли. Потом дом пустовал. Несколько лет назад сюда пришел дон Марсело, бывший священник. Он покинул свою церковь и решил отдать жизнь искусству, так как сам был художником и скульптором. Вместе со своими друзьями он сделал здесь сквот. Теперь это было что-то среднее между коммуной художников и богадельней для обездоленных. Тут собрались люди с разных концов света, которые не имели средств на существование, но занимались искусством. Все вместе они вели здесь коллективное хозяйство, а также занимались различными видами творчества. Они жили как одна большая семья, и радостно принимали у себя новых братьев и сестер.
Одним из майских дней в восьмом часу вечера у порога этого дома появились Эми и Грег.
Эми, с ее темными спутанными волосами до плеч и в темных очках на пол-лица, была похожа на женщину, скрывающуюся от полиции. Впрочем, так оно и было. Неделю назад она убила человека. Ей был двадцать один год, и она приехала из Италии.
Компанию ей составлял француз по имени Грег, мастер по музыкальным инструментам. У Грега были длинные прямые волосы и борода, заплетенная в косичку. Короткая верхняя губа его обнажала неровный ряд зубов, по серому пятну на которых было видно, что он заядлый курильщик.
Они остановились возле ограды. Эми ногтем расколупывала царапину на своем чемодане, пока Грег выяснял что-то с парнем возле входа.
— Я Грег, а это моя подруга Эми, мы хотим присоединиться к вам. Она художница, а я изготовляю музыкальные инструменты, — сказал Грег, — Я старый друг дона Марсело. Я привез несколько новых индийских ситар.
Парень на входе, лет двадцати трех, высокий и с падающим на глаза каре волос, представился как Диего Бермудес. Он сообщил, что дона Марсело сейчас нет, но двери их дома всегда открыты гостям.
— Наш дом — это ваш дом, — сказал Диего, — Бьенвенидос.
Эми и Грег поднялись по лестнице и зашли внутрь. На стене в прихожей висела репродукция картины Джованни Беллини «Мадонна в лугах». Небо было ярко-зеленого цвета. Пока парни затаскивали чемоданы, Эми рассматривала картину. Небо было ядовито-зеленым, младенец был похож на выжившую жертву аборта.
— Какое кислотное небо, — задумчиво произнесла Эми с видом ценителя искусств.
— Да и младенец тоже кислотный, — вклеил Грег.
Диего провел их на второй этаж, затем по коридору. Попутно он называл имена тех, кто жил за каждой из дверей. С первого раза запомнить не получилось, но у них есть много времени, чтобы со всеми познакомиться.
Эми зашла в свою новую комнату. Комната была маленькая, с ободранными стенами. Там была небольшая железная кровать, шкаф и стол со стулом. Прикроватная тумба отсутствовала. Справа от стола был выход на небольшой балкон. Напротив стоял трехэтажный дом, увитый плющом. На веревках сушилось белье. Какая-то женщина возле дома кормила кошек.
С улицы доносились гитарные переборы и песня:
— «Они спускаются из Съерры Морены, милая моя. Пара черных глаз.»
Эми выкурила сигарету и легла на кровать. Потолок был высокий, пастельно-зеленая краска на стенах облезала в трещины. Эми отковырнула ее. Она всегда всё отковыривала.
За окном начало темнеть. Играл какой-то свистящий инструмент, похожий на флейту. Вместо гитары теперь был барабан. Музыка была то ли народной, то ли шаманской, Эми предположила что это что-то родное для коренного населения этих мест.
Перед ее глазами начали вставать картинки из киношных штампов с индейцами — какие-то жертвоприношения и пляски у огня. Она вспоминала свои детские игрища в индейцев. У нее была подруга Чечилия, которая больше всего любила играть роль жертвы. Эми не могла понять, что этом может быть захватывающего. Но, примерно как в рассказе про Тома Сойера с покраской забора, тот азарт, который выказывала Чечилия, когда они распределялись по местам — интриговал. Может быть, правда что-то было почетное в партии жертвы, или «дичи» и «туши», как они это называли? Эми в следующей игре тоже захотела быть «дичью». Но Чечилия никому на собиралась уступать свое место, и они подрались. Выиграла Чечилия и в который раз победоносно влезла на эшафот со связанными руками и завязанными глазами. Эшафотом служило деревянное сидение от качелей. А Эми пришлось опять прыгать и плясать вокруг нее с надоевшим тамбурином.
Эми лежала на кровати и пыталась проникнуться будоражащим чувством того, что сейчас перед ней открывается дверь в новый мир. Такой, о котором она когда-то мечтала. Но еще она чувствовала, что будто какой-то узел был завязан в ее груди, и он всегда то натягивается туже — так, что она не могла дышать, то ослабляется. Но не снимается никогда. Почему-то сейчас он снова затянулся туго, практически до скрипа.