Охваченный каким-то непонятным для окруживших его энкаведистов ужасом, охранник ползал по полу, захлебываясь криком:
— Товарищи!.. Привидение!.. Спасите!..
Первым из всех, столпившихся в коридоре, опомнился от удивления Бадмаев. Он за шиворот рывком поднял человека с пола, сильно встряхнул его и приказал раскатистым басом:
— А ну, замолкни! Закрой свою пасть!
Охранник послушно замолчал. Начальник отдела встряхнул его еще раз.
— Теперь говори толком. Что с тобой произошло?
Весь дрожа, охранник еле выдавил из себя:
— Привидение, товарищ начальник.
— Где? — изумленно прогудел Бадмаев.
Охранник трясущейся рукой ткнул в дальний конец коридора.
— Там.
— Что ты плетешь? Какое привидение? Кто?
— Мертвяк…
— Какой мертвяк?
— Майор… Громов…
По толпе энкаведистов прокатилась волна удивленного шепота. Кое-где послышались смешки. Никто не поверил охраннику и не принял его слов всерьез. Слишком неправдоподобным показалось всем появление призрака, да еще в таком неподходящем для этого месте, как отдел НКВД.
— Да это сплошная чепуха, — возмущенно загудел Бадмаев и сейчас же приказал скопившимся в коридоре:
— Расходись по местам работы, товарищи! Ничего интересного здесь нет. Этот боец внутренней охраны, по-видимому, с ума спятил.
— Нет-нет, товарищ майор, — запротестовал охранник, — Я не спятил. Я видал мертвяка. Видал привидение.
— Мы с тобой об этом сейчас в моем кабинете побеседуем. — угрожающе пообещал начальник отдела. — Иди за мной. И вы тоже, — мотнул он подбородком через плечо Холмину.
Толпа в коридоре стала быстро редеть. Кто то из энкаведистов подобрал брошенную винтовку, Бадмаев втолкнул охранника в свой кабинет. Вслед за ними вошел и Холмин. Спустя минуту прибежал Шелудяк, почтительно распахнув дверь перед недобрившимся полковником Гундосовым. Последний по-хозяйски занял кресло, начальник отдела и его заместитель расположились на стульях у стола; Холмину опять пришлось сесть на «подследственный стул» возле двери.
— Давай рассказывай, какое привидение ты там видал, — потребовал Бадмаев у перепуганного энкаведиста…
Из сбивчивого, прерываемого вопросами присутствующих, рассказа охранника, выяснилось следующее:
Стоя часовым на площадке лестницы второго этажа, он нечаянно задремал, а когда открыл глаза, то увидел перед собою человека в армейской шинели с поднятым воротником и надвинутым на лицо козырьком фуражки. Так как человек, не был энкаведистом, то часовой окликнул его и потребовал пропуск. Ничего не ответив, человек медленно прошел мимо. Часовой крикнул ему вслед: — Давай пропуск! Не то стрелять буду!
Человек остановился, оглянулся на часового и произнес глухим безжизненным голосом:
— В меня нельзя стрелять. Я уже расстрелян.
Лицо у него, но словам часового, было неживое, как у «мертвяка». Он медленно пошел дальше, опустив, при этом, воротник, шинели и часовой увидел, что весь затылок его в крови, а в центре этого кровавого пятна зияет дырка.
— Я так спужался… До смерти спужался… И кинулся в бег, — закончит свой рассказ охранник, все еще дрожа от страха.
— А куда девался тот? — спросил Бадмаев.
— Не знаю. Не видал.
— Почему вы думаете, что это был Громов? — задал вопрос охраннику Холмин.
— Как же не знать, — ответил тот. — Сколько разов я его на допросы конвоировал.
— Товарищи, по-моему он, все таки спятил, — указал подбородком на охранника Бадмаев. Шелудяк закивал головой быстро и утвердительно. Холмин, разглядывая охранника, пожал плечами, подумав при этом:
«Может быть, Бадмаев и прав. У парня действительно вид не совсем нормального человека».
Однако, полковник Гундосов был иного, более практического мнения об этом. Он быстро, встал с кресла, подошел к охраннику и, глядя на него в упор, приказал:
— А ну, дыхни!
Энкаведист засопел, отворачивая лицо в сторону.
— Нет, ты на меня дыхни, — потребовал Гундосов.
Энкаведист засопел прямо ему в лицо. Гундосов отшатнулся, потом ткнул его кулаком в зубы и заорал:
— Ты пьяный, гад!
— Товарищ полковник! Я в буфете, перед дежурством, одну стопку выпил. Кто же с этого пьяный бывает? — взмолился охранник.
Бадмаев тоже подошел к нему, принюхался и подтвердил слова Гундосова: