Двое бывших в яме могильщиков вылезли оттуда и над нею вспыхнуло несколько спичек. Наклонившись вперед, Холмин, при их свете, стал рассматривать яму. Она была пуста. На ее дне темнели комья вскопанной земли и ничего больше.
— Может быть, вы похоронили майора Громова в другом месте и забыли об этом? — спросил Холмин могильщиков, убедившись, что в яме ничего нет.
— Да нет же, товарищ, — ответил один из них, — Тут он был. Верхний-то слой земли рыхлый на полметра. Глядите сами. Тут мы его закопали.
— Где же он?
— Откуда нам знать? Может, под землю ушел. Ведь не простой он ликвидированный, а сам майор Громов.
— А может он бродит тут поблизости? — испуганно прошептал другой могильщик.
Наступило продолжительное молчание. Все замерли, напряженно вслушиваясь в ночные звуки. И каждому в этих звуках, в легком дуновении ветра и шелесте листьев и степной травы, почудились чьи-то тяжелые, идущие где-то близко шаги. Даже Холмину, знавшему больше других о «руке майора Громова», стало жутко у разрытой могилы, из которой исчез мертвец.
Молчание, сковавшее испуганных людей, нарушил Бадмаев. Отскочив от могилы назад, он торопливо зашептал, весь дрожа:
— Вы, как хотите, товарищи, а я еду в отдел. Меня там дела ждут. Некогда мне тут раскопками заниматься… Взводный! Зарыть эту яму!
И, не дожидаясь ответа взводного, он быстрыми шагами, почти бегом, пошел в ту сторону, где остались автомобили. Полковник Гундосов потоптался на месте, вздрогнул, поежился и крикнул вслед ушедшему:
— Товарищ майор! Постой! И я с тобой поеду!
Бадмаев ничего не ответил и Гундосов бегом бросился за ним. Через три-четыре минуты до оставшихся донесся отдаленный рокот автомобильного мотора. Взводный сказал со вздохом:
— Сложилось начальство и уехало.
Могильщик побойчее откликнулся на его слова:
— Тут важный спугается, а не токмо начальство.
— А мы как, же? — спросил другой могильщик.
— Тоже надо отсюда убираться поскорее, — сказал третий.
— Яму зарыть приказано, — возразил ему взводный.
«Чернолапые» заговорили наперебой.
— Хрен с ней, с ямой. Завтра утром зароем. Нечего оставаться ночью посреди такого страху.
— Ладно, ребята, — согласился взводный. — Забирайте инструмент и пошли.
Взвалив на плечи лопаты и кирки и не обращая внимания на Холмина, «чернолапые» поспешно покинули лощину с разрытой могилой. Они шли так быстро, что он догнал их только у самого автомобиля.
— И вы с нами едете, товарищ… не знаю, как вас? — спросил его взводный.
— С вами, — ответил Холмин и добавил начальственным тоном: — Завезете меня в гостиницу.
— Это можно. Нам по пути, — согласился взводный и заискивающе попросил: — Только вы, товарищ, в отделе не говорите, что мы яму незарытую бросили. Уж пожалуйста. Мы ее завтра зароем.
— Не беспокойтесь, не скажу, — пообещал Холмин. — Я не доносчик.
— Вот и хорошо, — обрадовался энкаведист. — А мы вас в момент в тую ночлежку доставим… Эй, шофер! Задремал? Давай трогай!..
В номере гостиницы, уставший за день Холмин с удовольствием улегся в постель и, снимая с телефонного аппарата трубку, не без злорадства, подумал о своем начальстве:
«Теперь можете мне звонить сколько вам угодно. Ответа не будет. Вы меня бросили, а я вас. Возитесь эту ночь с вашими призраками сами…»
Глава 5
«Доктор магических наук»
Спать долго Холмину, однако, не удалось. В полночь он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо и приговаривал:
— Товарищ! Проснитесь! Да проснитесь же, товарищ…
Холмин открыл глаза. Перед кроватью стоял молодой парень с очень озабоченным липом, одетый в мундир энкаведиста.
— Кто вы такой? — спросил Холмин, вскакивая с постели.
— Посыльный из комендатуры, — ответил парень.
— Что вам нужно?
— Начальник отдела НКВД, товарищ Бадмаев требует, чтобы бы немедленно явились к нему.
Невыспавшийся и злой на свое начальство подневольный детектив, с досадой отмахнулся рукой от этого требования.
— Скажите ему, что я приду завтра.
— Никак невозможно, — возразил энкаведист. — В случае вашего отказа, приказано доставить вас под конвоем…
Ругаясь и проклиная беспокойное начальство, Холмин стал одеваться…
В кабинете начальника отдела Холмина ждал начальственный «триумвират»: Бадмаев, Гундосов и секретарь партийного бюро Кислицкий.
Был здесь, однако, и четвертый незнакомый Холмину человек, внешность которого сразу же его заинтересовала. Перед столом, с независимым видом развалившись на стуле, сидел субъект, который даже в уголовном мире никому не мог бы внушить никакого доверия. Одет он был в костюм «тюремного фасона»: рваный пиджак и штаны с бахромой и протертыми коленями, кое-где зашитые и заплатанные толстыми разноцветными нитками. На голой шее человека, высовывавшейся из невероятно грязной рубашки без воротники, красовался бантик галстука: цветом похожий на кусок грязной половой тряпки, он тем не менее, был завязан не без кокетства.