— Это вы?
— Как видите, — сухо и холодно ответил он.
— Что вам здесь нужно?
— Вас.
— Зачем?
Холмин медлил с ответом, разглядывав могилу. Она была свежей; видимо, в ней кого-то похоронили совсем недавно. И вдруг внезапная догадка мелькнула у него в голове.
— Здесь похоронен ваш отец? — спросил он, упершись в ее глаза тяжелым, настойчивым взглядом.
Захваченная врасплох этим вопросом, девушка невольно прошептала:
— Да.
И сейчас же поправилась:
— То-есть, нет.
— Для меня достаточно и такого ответа, — сказал Холмин. — Будем считать установленным, что в этой могиле покоится майор Громов. Кто перенес или перевез его сюда?
Секунду поколебавшись, она ответила:
— Я сама.
— Не рассказывайте мне сказки для детей младшего возраста! — грубо крикнул он.
Испуганно вздрогнув, Ольга произнесла с упреком:
— Разве можно так кричать здесь?
Он извинился и заговорил пониженным тоном:
— Одна вы не могли перенести… тело вашего покойного отца. У вас на это сил не хватит. Кто помогал вам?
Опустив голову, она ответила дрожащим и срывающимся шепотом:
— Я не могу… этого сказать.
Холмин вспылил:
— Мне не можете! А другим? А полковнику НКВД Гундосову? С ним вы даже любезничаете, пожимаете ему руки и… так далее.
Щеки девушки залил гневный румянец.
— Вы подсматривали? Как это гадко! Низко! — с возмущением воскликнула она.
— А помогать убийцам родного отца не низко? Быть в такой дружбе с Гундосовым не гадко? — с беспощадной насмешливостью и злобой спросил он.
Лицо Ольги покраснело еще больше. На вопрос, она ответила вопросами:
— Кто дал вам право вмешиваться в мою личную жизнь? Как вам не стыдно? Где же ваша совесть?
— К сожалению, ваша личная жизнь связана с жизнями других. Некоторые из них этой жизни лишились, — возразил Холмин.
Еле слышно, как в забытьи, девушка произнесла:
— Я не хотела этого. Просила его. Но было слишком поздно.
Это был след и Холмин ухватился за него.
— О чем вы просили? — быстро и требовательно задал он вопрос.
— Не… убивать, — запнувшись, ответила она.
— Кого просили?
Медленно выходя из своего странного короткого забытья, девушка подняла глаза на Холмина и он увидел в них скорбь и сожаление, затаенную муку, страх и тоску.
— Ага! — воскликнул он. — Вы, все-таки, знаете! Кто «рука майора Громова»?
Сложный комплекс чувств в глазах Ольги сменился ярко выраженным страхом.
Бессильно опустив руки она прошептала:
— Не могу сказать… Не могу.
— Вы должны сказать. Должны. От этого зависит очень многое и мои жизнь в том числе. Говорите! — настойчиво потребовал Холмин.
Девушка заговорила умоляюще:
— Не настаивайте. Шура. Прошу вас. Я вам скажу сама. Только не сейчас. Через несколько дней. Напишу все в письме. Подождите немного. Пожалуйста, Шура.
Ольга впервые назвала Холмина по имени и его сердце дрогнуло. Он готов был сдаться на ее просьбы, но, вспомнив о сроке, назначенном ему Гундосовым, отрицательно покачал головой.
— Не позже, чем послезавтра, я должен найти «руку». Иначе меня посадят в тюрьму и я уж никогда не выйду оттуда.
Ольга рванулась к нему и… остановилась, В ее голосе прозвучало тоскливое отчаяние бессилия:
— Нет… не могу…
Холодная ярость охватила Холмина. След, нащупанный с таким трудом, ускользал от него. Изо всех сил стараясь держаться спокойно, он выдавил из себя:
— Значит, не хотите мне помочь? Ну и не надо. Прощайте. В тюрьме я постараюсь не вспоминать о вас.
Он пошел прочь, дрожа от ярости. Сзади до него донесся умоляющий голос Ольги:
— Шура! Постойте!
Холмин не обернулся и ускорил шаги.
Глава 13
Наедине с собой
Для Холмина эта ночь была беспокойной и необычайно томительной. Больше часа он пытался заснуть и не смог. Сон отгоняли мысли. Ему казалось, что они струятся в его голове бесконечным потоком, сталкиваясь между собой и обгоняя одна другую. Мысли не давали покоя и главное место в них было занято Ольгой и «рукой майора Громова».
Поссорившись с девушкой, Холмин не пошел в отдел НКВД. До вечера он бродил по городу, стараясь отвлечься от того непоправимого и мучительного, что случилось утром и от неудачных поисков «руки», которая упорно и умело пресекала все попытки поймать ее.
За день он побывал в двух пивных и городской столовой, в парке, историческом музее и на базаре. И всюду его мысли возвращались к прежнему, ставшему почти привычным. Он смотрел на картины художников и густые каштановые деревья, на старинное оружие и колхозные возы с арбузами, а видел перед собой Ольгу и воображаемую таинственную «руку майора Громова».