— Пойдем, Стэнли, — позвала Мэй. — Очевидно, нам лучше пойти домой.
Стэнли неторопливо поднялся и двинулся с Мэй через двор к дорожке. По пути Мэй взяла его под руку.
— Стэнли опять на коне, — прошептала Нэнси. — Он почти чист.
— Мэй невозможна.
— Это не Вера. Вера великолепна. Я не знаю, что бы сделала, если б узнала, что ты мне изменяешь.
— Ты бы сделала то же, что я в отношении тебя и Стэнли на дорожке, — сказал Дэвид. — Ты бы все замяла.
— Я просто пошутила, Дэвид Хауэлл, и ты это знаешь!
— В таком случае, черт с ним, забудем. Я себя чувствую омерзительно, милочка. Все, чего хочется, пойти домой и напиться.
Мастерс сгорбился за столом Ларри Коннора, ликуя. Он почувствовал. Словно плаванье после долгого перерыва, — тяжелые бронхи, руки, будто налитые свинцом, и внезапно… второе дыхание, дышать легко, веса нет, мчишься к приближающемуся берегу, как рыба. Он понял.
Таблетка была принята, Ларри Коннор лег на софу, ожидая смерти. И пока он ждал, смерть стала страшной. Он ощутил ужас. Несмотря ни на что, он хотел жить. А чтобы жить, ему необходима помощь, отчаянно, немедленно. Он уже опьянел под действием таблетки, мысли его путались, разум мутнел. Здесь под рукой телефон… сможет ли он? Он боролся с собой, пытаясь дотянуться до стола, снять трубку. Он позвонит… Кому? Возможно, он знает, возможно, пытается. Но он не может вспомнить номер или не может совладать со своими движениями, его указательный палец на диске подобен культяшке инвалида. Что он сделает?
Позвонит телефонистке на телефонную станцию. Он мог использовать один поворот диска.
Телефонистка отвечает. Он просит ее вызвать номер… Чей? Руфи Бентон? Умирающий, нуждающийся в помощи, будет ли он требовать Руфь Бентон?
Нет. Человек, умирающий от передозировки таблеток, принятых по собственной воле, уцепился бы только за одного спасителя.
Доктор. Его доктор? Мастерс выпрямился. У него не было ответа на вопрос. На это могло бы ответить телефонистка. Она вспомнит звонок и кому он был адресован.
Она вспомнит. Мастерс был уверен, что вспомнит. Теперь он подвергал сомнению свою уверенность не более, чем подвергал сомнению всю цепочку мыслей, которые привели к ней.
Это было правильно. Это было оно.
Мастерс надавил кнопку звонка и услышал гармоничный перезвон колокольчика. Солнце пылало на ярком голубом небе. Перезвон колокольчика умолк, через мгновение он вновь нацелил указательный палец и ткнул звонок еще раз, снова слушая и глядя на солнце.
Никто так и не подошел. Лучше попытаться у задней двери.
Но никто не ответил и на стук у задней двери. Он взглянул направо, на задний двор Хауэллов, через лежащий между ним и этим двором задний двор Конноров. Вероятность того, что Нэнси Хауэлл была дома, велика, и подумалось, надо пойти и побеспокоить ее еще разок.
Когда Нэнси подошла к двери, он увидел, ему не рады, и почувствовал сожаление и одиночество, но отбросил их. Он был слишком стар и загнан, чтобы сожалеть о том, что ему не хотят помочь, или попытаться возместить свои убытки, вернуть давно ушедшее.
— Здравствуйте, — сказал Мастерс. — Простите, что снова побеспокоил вас.
— Я надеялась, что действительно так, — ответила Нэнси. — Я надеялась, что вы навсегда устыдитесь и не будете беспокоить меня вновь. Я изо всех сил старалась помочь вам, но это только принесло горе людям, которых я люблю и уважаю.
— Я, а не вы, миссис Хауэлл, из тех, кто приносит горе. Это неотделимо от работы.
— Поганая работа — все, что я могу сказать!
— Очень поганая. Но кому-то надо ее делать. Вот вчера вечером у Ричмондов, например. Думаете, мне это доставляет удовольствие?
— Вы, лейтенант Мастерс, худший из бандитов.
— Бандит! — вопиющая несправедливость была причиной того, что голос Мастерса слегка дрогнул. — Что же, возможно и так, я не виню вас. Где Ричмонды? Они не отвечают на звонки, ни у передней двери, ни у задней.
— Ну, Джек — доктор, — холодно сказала Нэнси. — и разумно предположить, что он на вызове.
— А миссис Ричмонд?
— Если Веры нет дома, не знаю, где она. Может, поехала в город или на рынок.
— Хорошо, попытаюсь поймать доктора Ричмонда.
— Хотела бы я пожелать вам удачи, но не желаю.
— Благодарю, — печально отреагировал Мастерс, — за то, что хотите помочь.
Он держал шляпу в руке. Потом надел ее на свою лысеющую голову и отправился, обогнув дом Хауэллов, через улицу, к машине. Вслед раздался злой хлопок двери. Она даже не впустила меня, подумал Мастерс и направил машину в город.
Кабинет доктора Джека Ричмонда располагался в новом здании Медицинских наук, математически четком одноэтажном строении из стекла и зеленоватых кирпичей, окруженном столь густой растительностью, что газон казался искусственным.
Мастерс прошел через холл, миновал сверкающую аптеку и длинным, выглядевшим стерильным коридором двинулся к деревянной двери с надписью «Джон Р. Ричмонд. Д.М.», роскошно выписанной буквами из нержавеющей стали. Мастерс вошел.
Приемная была пуста.
— Доктора Ричмонда нет, — сказала медсестра с острым подбородком, сидящая в застекленной нише. — Вам назначено?
— Я к нему не как к медику, — откликнулся Мастерс. Он показал свой значок, и ее глаза сузились. — Где он?
— Обычно в это время он возвращается из больницы, — ответила медсестра. — Но сегодня он позвонил и сказал, что у него срочный вызов, и он не знает, когда вернется.
— Срочный вызов в больницу?
— Не могу сказать в точности.
— Смотрите, сестра, — терпеливо предупредил Мастерс. Любой ассистент врача знает, где тот находится каждую минуту. Он в больнице?
— Я так думаю, — она была испугана. — Да.
Мастерс поехал в больницу. Доктор Ричмонд находился в операционной. Срочная аппендиктомия. Надо было подождать.
Мастерс выругался шепотом. Он прохаживался. Прочитал вывешенные больничные правила. Изучил большую гравюру, изображающую группу мужчин, облаченных в сюртуки: мужчины склонились над трупообразным обнаженным мужчиной, лежащим на грубом кухонном столе. Картина называлась «Хирурги».
Внезапно он почувствовал, что не может больше ждать, и заторопился к лифтам. Одна кабина была распахнута, он шагнул внутрь и надавил кнопку с цифрой пять. Дверь лифта закрылась со скоростью улитки. Подъем на верхний этаж длился бесконечно.
Лейтенант Мастерс встал на пост перед большими двойными дверями операционной.
Спиной к стене. Символически.
13
Сначала Лила, подумала Нэнси, теперь Вера. Всегда ли будут исчезать люди из Тенистых Акров? Это бросает в дрожь. Конечно, нелепо думать, что Вера «исчезла». Она просто вышла. Сейчас она, должно быть, в городе, делает покупки у Логанса или в супермаркете, или, может, она в роскошном баре. Существует бездна мест, куда Вера могла пойти по вполне понятной причине. Определенно, нет оснований беспокоиться за нее. Все вина проклятого лейтенанта Мастерса. Каждый раз, когда он возвращается, он приносит дыхание судьбы. С Верой все хорошо.
Тем не менее за час Нэнси нашла дюжину причин пойти взглянуть на дом Ричмондов. Веры не было видно. Но глупо ожидать, что Вера станет поднимать флаг, показывая, что она дома. Она могла бы вернуться в любое время в течение этого часа. А если так, то она скорее всего оставила "фольксваген», небольшую машину, которую водила, когда Джек уезжал на «корветте», на своей стоянке.
Нэнси зашла в гостиную и выглянула наружу. На стоянке у Ричмондов и возле обочины «фольксвагена» не было. Конечно, Вера могла поставить его в гараж. Однако рассуждениями ничего не добьешься, сказала себе Нэнси. Разумнее позвонить Вере под тем или иным предлогом и убедиться, что все в порядке.
Нэнси пошла в холл к телефону и набрала номер Ричмондов.
Она переждала восемь гудков. Ответа не было, и Нэнси повесила трубку. Веры просто нет дома. Но тогда почему Нэнси так упорствовала в навязчивом ощущении, что она там? Может быть, Вера по каким-то соображениям не отвечала на звонки в дверь и по телефону? Но это невероятно, Вера отлично выдрессированная докторская жена, любой звонок может оказаться важным…