по его родне. Я лично буду стараться узнать ее поближе, чтобы убедиться в своей правоте, что она милая, добрая и беззащитная девушка. — Конечно беззащитная,— рассмеялся шеф,— зачем ей защита при таком то дяде. — Да что вы всё, дядя да дядя, достали,— выпалил в сердцах Артист и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета. — Правда шеф, что вы так разнервировали парня, ему и так нелегко,— осуждающе спросил Артур. — А все для того, мальчик мой,— шеф по-отцовски обнял Артура за плечи,— чтобы после того, как он с ней пройдет через семь кругов Ада, ему было что вспомнить. И как его предупреждали и подсказывали, куда ходить, куда не ходить. И что надобно, хоть иногда, слушать старших. Стареет шеф, подумал про себя Артур, а вслух сказал: — Вам виднее наставник, вам виднее. С этими словами он вышел из кабинета, аккуратно прикрыв дверь, и отправился к себе в «келью». Не успел наш герой, расположиться на кровати, и, закрыв глаза, кануть в бездну воспоминаний о свой земной жизни, как вдруг, распахнув дверь, и чуть не сорвав ее с петель, в комнату буквально вихрем ворвался Андрей. — Артур! Дружище! Помоги, у меня крыша поехала, на почве алкоголизма. Если не спасешь, потеряешь друга и соратника. — Не тараторь, успокойся, присядь и расскажи все по порядку что случилось. — Короче, после того как я оставил тебя с шефом в кабинете. Я злой и раздражительный, как ты мог заметить, выскочил из кабинета. — Ага, помню как же, взглядом твоим горящим, можно было пол зимы, средней величины деревушку отапливать. — Тебе смешно, мне не очень. В общем, после всего случившегося несусь в бар, и ныряю в стакан, да не в один. Сколько выпил, не помню, на четвертом сбился. — Силен, бродяга,— а сколько выпил, можно у нашего бармена спросить, у Виталика. — Да в принципе не важно сколько, а важно то, что после выпитого начались со мной разные неприятные вещи твориться. — Это, какие же? — с неподдельным интересом спросил Артур. — А вот слушай.— тоном заправского рассказчика сказал Андрей, присел у кровати Артура и начал. — Меня заметно штормило, когда я выходил из бара. Остановить меня никто не пытался, ибо знают, что мне предстоит, и в какой-то мере сочувствуют. Первая непонятная вещь, произошла в коридоре, по дороге в мою комнату. Иду значится, никого не трогаю и тут «бах!!!» и пол стены испарилось как и не было, понимаешь кругом все на месте, а куска стены нет, вместо него зияет чернота бесконечного космоса. Все красиво до безумия, звезды сверкают, кометы проносятся мимо, все что угодно, только не привычная до одури белоснежная штукатурка стены. Ну ладно, этот случай я списал на последствия алкоголя. Немного протрезвев после увиденного, захожу к себе в комнату и наблюдаю следующую картину. На моей белоснежной (как и все тут) постели лежит девушка. Да не просто девушка, а Девушка с большой буквы. Черные как ночь волосы, водопадом струящиеся по плечам, такие же черные бездонные глаза (страшно до жути, а притягивает), и черный шелковый пеньюар, больше подчеркивающий, чем скрывающий прелести гостьи. И такой звериной сексуальностью и жаром от нее пышет, что у меня даже волосы на голове тлеть начали. Того и гляди вспыхнут в один момент. Стою как идиот, шелохнуться не могу, а она изогнулась как пантера, через шелк, набухшие соски видно. И голос нежный, но в то же время какой-то демонический неживой, зовет меня: — Иди милый ко мне, я вся горю, потуши мое пламя страсти. А я как стоял, как памятник европейцу в Китае, с выпученными глазами, так и стою. Понимаю, что ангел я, светлый ко всему, и на такие выпады должен реагировать однозначно в смысле вообще никак, но поделать с собой ничего не могу. Мне б по примеру Хомы Брута из «Вия» круг начертить вокруг себя да молитвы читать, но времена не те. Она не панночка, да и я не выпускник Бурсы. Короче прошло так минут двадцать. Она извивается вся, изнемогает, а я из ступора выйти не могу. Со стороны может и смешно, а меня озноб бьет. Думаю да что ж такое то, почему не могу сдвинуться. И вдруг как гром среди ясного неба голос шефа в голове: — Племянница Сатаны не может быть ангелом света. Тьма ее мать и хаос ее отец. Эта ключевая фраза стала кодом чтобы вывести меня из столбняка. Я сорвался с места и кинулся к Елене, а это без всяких сомнений была она. Но как только я коснулся ее тела которого желал с момента нашей встречи, она исчезла, растворилась за мгновение, оставив лишь зыбкие очертания через которые просматривался уже знакомый мне космос с его звездами и кометами. — Да уж загадочная история,— только и смог сказать Артур, после всего услышанного. — Не то слово,— Андрея передернуло,— как вспомню так вздрогну. Но и это еще не все. — Как не все, что еще и продолжение иметься? — Артур был в замешательстве, от всего происходящего. — Конечно имеется, да еще какое! На, смотри! — с этими словами, Андрей протянул Артуру правую руку, раскрыв ладонь. Артур опустил свой взгляд на протянутую руку друга и застыл в немом недоумении, как и Андрей несколько минут назад в своей комнате. Через ладонь Андрея чернел все тот же космос и издевательски ярко горели звезды. — Приплыли.— единственно что смог вымолвить Артур. — Значит, нам двоим лечиться надо, я тоже самое вижу, что и ты. Если кто-то что-то и сможет нам объяснить, что вообще, черт возьми, тут происходит, то только шеф. Давай пулей к нему. Их Шеф уже ждал у себя в кабинете во всеоружии и готовый к объяснениям. — Я полагаю, у вас есть ко мне некоторые вопросы? — слишком уж спокойно как посчитали напарники, спросил шеф. — Да наставник, много и без отлагательств,— опередил Артур Андрея, дабы не злить начальника, поскольку если дать слова артисту, то без мата не обойтись. — Тогда располагайтесь в креслах и приготовьтесь к длительному просмотру нашего видеоархива. — Опять, шеф, а на словах нельзя? — начал причитать Андрей. — Нет на словах нельзя, так доходчивей. Друзья расположились в креслах. Одна из стен, в мгновение ока, освободилась от всего лишнего, и на месте мебели появился огромный, метра в три диагональю (землянам пока об этом только мечтать), экран. Свет сам собой медленно погас, Шеф любил такие штучки, на экране началось движение, и голос диктора комментировал все происходящее на экране. «Ещё не было земли. Ещё материя не отражала свет вселенский. Но, как сейчас, заполнена Вселенная была энергий разных множеством великим. Энергий сущности живые во тьме и мыслили, во тьме творили. Не нужен свет им внешний был. Внутри себя, себе они светили. И в каждой было всё — и мысль, и чувства, и энергия стремленья. Но всё ж отличия меж ними были. У каждого одна над всем другим энергия преобладала. Как и сейчас, есть во Вселенной сущность разрушенья и сущность, созидающая жизнь. И множество оттенков разных, похожих на людские чувства, были у других. Между собой никак вселенские те сущности соприкасаться не могли. Внутри у каждой сущности энергий множество то вялое, то вдруг молниеносное движенье создавало. Внутри себя собой содеянное, собою тут же и уничтожало. Пульсация их космос не меняла, она никем не видима была, и каждая считала, что одна она в пространстве. Одна! Неясность своего предназначенья им не давала сделать не гибнущим творенье то, что может удовлетворенье принести. Вот потому в безвременьи, в бескрайности пульсация была, но не было всеобщего движенья. И вдруг как импульсом коснулось всех общенье! Одновременно всех, вселенной необъятной. То среди комплексов энергий тех живых один вдруг озарил других. Был стар тот комплекс или очень юн, нельзя сказать обычными словами. Из вакуума он возник или из искр всего, о чём помыслить можно, неважно это. Тот комплекс очень сильно походил на человека! На человека, что живёт сегодня! Подобен был его второму «я». Не материальному, но вечному, святому. Энергии стремлений и его мечты живые впервые слегка касаться стали всех сущих во Вселенной. И он один так пылок был, что всё привёл в движенье ощущенья. Общенья звуки впервые прозвучали во Вселенной. И если б звуки первые на современные слова перевести, то смысл вопросов и ответов почувствовали мы. Со всех сторон Вселенной необъятной один вопрос произносимый всеми, стремился к одному Ему: — Чего так пылко ты желаешь? — вопрошали все. А он в ответ, уверенный в своей мечте: — Совместного творения и радости для всех от созерцания его. — Что радость может принести для всех? — Рожденье! — Чего рожденье? Самодостаточность имеется у каждого давно. — Рожденье, в котором частички будут заключены всего! — В одном как можно воссоединить всё разрушающее и созидающее всё? — Противоположные энергии, сначала сбалансировав в себе! — Кому подобное по силам? — Мне. — Но есть энергия сомненья. Сомненье посетит тебя и уничтожит, на мелкие частички разорвут тебя всего энергий разных множество. Противоположности в едином удержать никто не сможет. — Энергия уверенности тоже есть. Уверенность, сомненье, когда равны, помогут точности и красоте для будущего сотворенья. — Как сам себя назвать ты можешь? — Я Бог. В себя частички ваших всех энергий я принять смогу. Я устою! Я сотворю! Для всей Вселенной радость принесёт творенье! Со всей Вселенной, все сущности одновременно, в одного Его своих энергий выпустили сонмы. И каждая над всем преобладать стремилась, чтоб в новом лишь она верховной воплотилась. Так началась великая борьба энергий всех вселенских. Нет времени величины, объёма меры нет, чтоб охарактеризовать масштабы