Пальцы Эйдана невесомо запорхали по моему запястью, а губы приблизились. Бред. Я не какая-то наивная идиотка, чтобы на это вестись.
— А на что это похоже? — прошептал он, обдавая своим дыханием.
Свежим, с ноткой мяты и чего-то ягодного.
— На то, что ты спятил, — вновь отступив, спиной ощутила твёрдость стены. — Я это уже говорила.
— Как так вышло, что мы знакомы с детства, и ни разу не целовались?
От его слов я вжалась в каменную стену ещё сильнее, будто хотела в ней раствориться, а сердце забилось с удвоенной силой.
Я не вещунья, и не могла знать, какие мысли все эти годы обитали в голове Эйдана. Но что совершенно точно — он никогда не давал мне ни одного повода считать, что я его хоть каплю интересую.
Однако ещё я знала, что ничего не смыслю в невербальных намёках, языке тела и жестов. Мне далеко до той, кто может по одному взгляду понять, нравится она парню или нет. Да я к этому и не стремилась. Но Эйдан… Он всё усложнял и выбивал меня из зоны комфорта, в которой мне было так приятно находиться.
— Чего?
— Ты выросла в красивую девушку, Кнопка, — с лёгкой улыбкой продолжил он. — Сильную, самодостаточную. Девушку, которая идёт своим путём и не оглядывается на остальных. Мне это нравится.
Я не хочу ему нравиться! Будто это поставит меня на одну ступень с Кендрой и ей подобными. Нет, нам с Анной вполне хорошо жилось на своём безопасном месте.
— Линч, прекращай играть в эти игры, — голос позорно спасовал, не выдержав его напора.
— Какие игры? — невинно поинтересовался Эйдан, настойчиво поднял мою руку, всё ещё держа за запястье, и оставил на тыльной стороне ладони невесомый поцелуй. Я его почти не ощутила, но по крови хлынуло непонятное иррациональное тепло. И отчего-то мне показалось, что его дыхание тоже сбилось.
Щёки обдало жаром.
Пришло время главного аргумента, который я постаралась озвучить максимально хладнокровно:
— Мы оба знаем, что я тебе неинтересна.
— А что, если интересна? — спокойно парировал он.
— Тогда ты не променял бы меня на очередной перепихон.
Во взгляде таких знакомых карих глаз мелькнуло сожаление.
— Дай мне шанс, Никки, — зрачки Эйдана расширились, будто поглощая тусклый свет комнатушки. — Один шанс, один поцелуй. И я докажу, что этого больше не повторится.
Я не хочу! Не хочу! Ни с ним, ни с кем-то ещё. Особенно с ним! Или же…
— Нам не нужно… — пролепетала я.
На большее меня просто не хватило. К такому я не готова! Слишком быстро, слишком неожиданно и слишком тесно, так, что я отчётливо ощутила жар его тела сквозь слои одежды.
Губы всё ближе. Время остановилось, зависнув между нами, как липкая паутина. Я не могла дышать, впервые ощутив, что… возможно, мне и правда этого хотелось. Глупость какая, это же Эйдан. Самовлюблённый, эгоистичный мудак, из-за которого у меня в голове сумбур, а в памяти провалы.
— Нам нужно, если хочется, — ладонью левой руки он коснулся моей щеки, в то время как правая всё ещё ощущалась где-то на запястье. И его губы накрыли мои.
Лёгкое касание, как пёрышком провели по нежной коже, и Эйдан тут же отстранился, самодовольно разглядывая сплетённую иллюзорными нитями проекцию… моего запястья⁈
Магия воссоздала его удивительно точно. Всё, чего касались пальцы Эйдана, пока он отвлекал внимание на себя и глупую болтовню о поцелуях.
Во мне волной поднялся колючий гнев, захлёстывая с головой.
— Прости за эту хитрость, Кнопка, но мне нужно было тридцать секунд твоей неподвижности и…
Уловка. Фальшь. Обман.
Как же я его ненавижу!
— Ты издеваешься⁈ — не дала я ему закончить. — Да как ты вообще посмел играть со мной в эти игры?
Но мои слова ушли в пустоту, а Эйдан перевёл взгляд на проекцию.
Я видела бинты, которые сама и намотала утром, стараясь скрыть то, что никому нельзя показывать. Видела, как они становились прозрачными, подсвеченные голубоватым свечением стихии воды. И как с каждой секундой Эйдан хмурился всё сильнее, разглядывая то, что я прятала под страхом смерти.
— Лучше я буду просить прощения, чем разрешения. И это ради твоего же блага. Что это за печать, Никки? — он вперил в меня колючий взгляд. — Во что ты ввязалась⁈
Ненавижу…
Его удивлённый возглас потерялся во вспышке пламени, а потом раздался грохот. Меня тряхнуло. Гнев вырвался на волю вместе со стихией, которую я не могла контролировать, но в этот раз масштабы оказались куда больше горящего учебника.